Я слушал, не перебивая. Хотел понять, кто звонит. Потому что если пытаются изменить голос, значит, боятся, что этот голос можно узнать. Из чего следует, что я уже встречался с этим человеком, или хотя бы слышал его.
— Ну, ты все понял? — подонок на другом конце провода выдохся.
— Угу. Слушай, может я тебя лучше дрочить научу? — предложил я. — С таким воображением ты станешь виртуозом.
— Ты лучше следи за своей сучкой, — рявкнул он.
— Я встречаю ее по вечерам, так что можешь не беспокоиться.
— Каждый день ты ее не прокараулишь, — заметил голос. — А мне всего одного раза хватит. После она сама ко мне бегать начнет.
Я прислушался. Никаких посторонних шумов, только голос. Говорят не из телефона-автомата.
— Сейчас тебе в дверь постучат, — сказал я.
— Что? — опешил голос, на мгновение потеряв искусственность.
— Это я пришел за твоей головой.
Связь прервалась, но звука брошенной трубки не было. Среди хулиганов и телефонных маньяков радиотелефон пока не получил распространения. Звонивший принадлежал к другим слоям общества.
В принципе, я догадывался, что значит этот звонок: не лезь куда не надо, займись своими проблемами. В качестве такой проблемы мне подбросили угрозу женщине, которая называлась моей женой. Впрочем, она ею и была, только за годы, которые я провел вне милого дома, кое-что изменилось во мне самом. Когда я уезжал, то расставался с девушкой, которая однажды в дождливый день на Чистых прудах, сидя рядом на скамейке у самой воды, сказала, что любит меня. Потом она стала моей женой, и нас стало связывать многое, наверное, самое лучшее тогда в моей жизни. И ночное южное море, низкие яркие звезды и белевшие на загорелом теле следы от купальника. А потом Прибалтика, флигель соседнего дома словно плывет в туманном воздухе. Мы всю ночь играли в карты и ругались от азарта. Я уезжал, помня все это и многое другое, и вернулся, не забыв ничего. Но только кое-что прибавилось. И новое объяснение в любви под рев разбивающегося о набережную Атлантического океана. И смуглое тело внучки индейца, испанки, негра и китаянки среди белого, как снег постельного белья отеля «Хилтон»… Мулатка тает как шоколадка.
Я не изменял своей жене, и я не обманывал гордую красавицу по имени Марисоль. Нелегал должен искренне верить в свою легенду. Это Н. Г. верно подметил. Но когда я вернулся, оказалось, что у меня осталась только легенда.
Плюс жена. Которая только внешне напоминала ту, к которой я должен был вернуться из окопов холодной войны. А другая… у меня не было даже ее фотографии.
Старый мудрый грек как-то там заметил, что нельзя дважды пускать пузыри в одной и той же реке.