— Хрен тебе, а не иены… Блинов хочу с астраханской икрой, осетринки свежей, — вскричал тонким фальцетом божий одуванчик и гвозданул иссохшим кулачком по столу. Зазвенела битая посуда.
Спящий офицер очнулся, мутно повёл взглядом и упёр его в раздухарившегося старичка. Отёр рукавом со щеки длинную полоску китайской лапши.
— Ма-а-алчать! Падаль! Застрелю! — лапнул рукой пустую кобуру, сонно махнул рукой и опять ткнулся носом в тарелку, сладко причмокивая губами.
Офицерик со шрамом услужливо взвился, что-то пошептал на ухо лысому, тот одним махом утёр слёзы и мигом убрался вместе с дружком.
Егор выпил, нанизал на вилку и с трудом разжевал куски недожаренного мяса. Официант услужливо склонился к его уху, взахлеб зашептал:
— По сходной цене имеется кокаин, средства от беременности и премилейшие японки в номерах. Плата вперёд.
— Не-е! Мне надо итить… — испугался Егор.
— Весьма жаль, товар ходовой, у японок кончается контракт-с.
В это время от сдвинутых столов поднялся сутулый бородач и, разметав смешливых поклонниц, попёр на сцену.
— Кыш отсель, мокрощёлки! — прогнал мяукающий кордебалет. — Кыш! Игнаха плясать желает…
Девки в чулках смылись, музыканты радостно ощерились, видимо, привычные к причудам гостя. Он неторопливо порылся за пазухой, кинул тугой узелок на звякнувшие от тяжести клавиши рояля. Конферансье подобострастно вылупил глаза, фамильярно потрепал бородача по крутому плечу и объявил:
— «Кама-аринская-а»! Танцует известный золотоприискатель Игнатий Парфёнов! Прошу извинить, господа, в нашем ресторане дозволяется свобода нравов за умеренную плату. Желающим блеснуть своими талантами прошу обращаться ко мне. Музыка-а-а! «Камаринская-а»…
Игнатий повёл бычьей шеей и взмахнул грабастыми руками. Закрыл от избытка чувств глаза, пошёл легко выделывать кренделя, взмыкивая и ухая. Одет он был в непомерного объёма плисовые шаровары в несчётных складках, шёлковую алую рубаху, подпоясан многоцветным кушаком с кистями до колен.
«Русский богатырь, слава!» — взвыла какая-то экзальтированная дамочка, срывая вуаль и подёргивая в такт музыке плечиками. Покуролесив на помосте, танцор оступился и загремел вниз — разметав столы. Испуганно завизжали женщины. Золотоприискатель выкарабкался и мирно заверил:
— Плачу за все убытки, туды вас растуды, не вертухайтесь, — шатко двинулся через зал, видимо, запамятовав, где сидел раньше, уверенно плюхнулся на свободный стул рядом с Егором.
— Здорово живёшь.
— Слава Богу, — отозвался Быков.
— Наливай! В горле от пляса пересохло.
Егор наполнил тонкие фужеры и, подняв голову, встретил трезвый, пронзительный взгляд незнакомца. Глаза жутковато светились шальным безрассудством и силой.