— Пей, сволочь! Отравить нас захотел и сонных в улово скинуть? Пей, гад! — Игнатий хотел только попугать старика, но тот рывком выхватил кружку и сделал большой глоток.
— Кушай, собсем хороший спирт, — шаман взял ломоть мяса и вгрызся в него зубами, — собсем зря обижаешь старого человека, нельзя так, исправник.
— Исправников давно нет, а теперь поглядим, чем ты нас подивишь. Я такую водку у китайского «купеса» пробовал, а потом голым уползал.
Эйнэ торопливо жевал оленину, заедая ломтями лепешки. Глядел на огонь. Зрачки его глаз всё больше расширялись голова стала дёргаться, из глотки вырывались хриплые, заунывные слова песни.
Он не камлал, он пел, забыв обо всём, размягчённый подмешанным в спирт дурманом. Игнатий тихонько переводил:
О-о! Горе мне, Улахан Эйнэ.
Гонят меня, как паршивого пса,
В безлюдные скалы, глухие леса.
О-о! Горе мне! О-о-о, горе мне…
Железными клювами землю грызут,
Проклятое золото ищут везде.
О! Тяжко мне-е. О-о, больно мне!
Из Нижнего мира черти ползут
По ущельям тёмным, горным хребтам.
По чащобам родных лесов.
Бегу я от них бездомным псом.
Устал я, бедный Эйнэ, устал…
Я стал убогим, великий шаман.
Чуо-чуо-чууи! Дай пальму мне,
Убить врагов в этом страшном сне,
Или я сойду с ума…
Парфёнов миролюбиво обнял эвенка и проговорил:
— Эйнэ, расскажи нам легенду о красавице Кэр и слезах солнца? Любопытно послухать давнюю историю.
Шаман, пытаясь диким усилием воли стряхнуть оцепенение, злобно зашипел.
— Заберите всё золото в тайге, но вам не найти слёз солнца, — и засунул погасшую трубку под камлейку, — вам не найти их. Только великий Эйнэ знает место, где плакало солнце.
— Брешешь ты всё, выживший из ума колдун, — засмеялся Игнатий. Старик возмущённо рванул руку из-под мехов и ткнул грязным пальцем в светящиеся глаза медведя.
— Вот они, слёзы солнца, — вяло откинулся навзничь и захрапел.
Геолог поднял обронённую трубку и наклонился к свету. Долго разглядывал, царапал медвежьим глазом по ножу и стеклу компаса.
— Друзья, или я сошёл с ума, или у меня в руках два природных кристалла алмаза первого порядка. Настоящие октаэдры. Но, откуда они у старца?! Не из Африки же он их привёз на своём олене!
Трубка пошла по рукам, ярко взблёскивали в свете костра чистейшей воды каменья. Неожиданно Эйнэ поднялся, тряхнул головой и попросил трубку.
Неторопливо набил табаком драгоценный чубук. Раскурил от уголька. Его качало и клонило к земле. Сделав несколько крепких затяжек, он швырнул трубку на середину реки и радостно засмеялся.
— Вам не найти слёз солнца, — опять упал на мох и сонно вздохнул.