Троица девушек распределена между сидящими во главе стола Чингизом, усачом, который озвучивал сумму нашего с Мироном «долга», и азером, говорившим о завтрашнем дне, как о дне расплаты. Остальные физиономии, общим числом шесть штук, также оказались знакомыми – эти смуглые мужчины пинали меня и Мирона вплоть до приезда ментов к месту конфликта на почве нарушения правил яблочной торговли. Тьфу!.. Опять я оговорился – пинали и оскорбляли они не меня, а Николая Кузьмина. И половину «долга» повесили на безобидного Семеныча, а в бар сей миг вошел не Николай Семеныч Кузьмин, прошу не путать! Дверь бара открыл широким плечом супер-пупер-рэкетир по имени... Нет, по кличке... Как бы мне обозваться? А что мудрствовать лукаво, так и назовусь – Супер.
Окинув прищуренным глазом расслабляющийся рыночный интернационал, я медленно, не спеша направился к столику Чингиза.
Подошел, остановился за спиной золотозубого усача, сплюнул сквозь зубы на пол и спросил немного гнусаво:
– Хей, звери, кто тут у вас старший?
Спина Усача вздрогнула, гомонящие наперебой азеры разом замолчали, спустя секунду стихло хихиканье понятливых девушек. Усач оперся пятерней с перстнем-печаткой о второй свежести скатерть, степенно поднялся с жалобно скрипнувшего стула, развернулся ко мне возмущенным лицом и переспросил:
– Как ты нас назвал, э?
– Если обидел чем, извини. – Я постарался и совместил хищный оскал с добродушной улыбкой. – Ты старший?
– Э, а сам ты кто, э?
– Зови меня Супер. Тебя-то как звать-величать, уважаемый?
– Назим. – Он оскалился не хуже моего, я даже заметил среди золотых один пожелтевший от табака костяной зуб.
– Под кем живешь, Назим?
– Нэ понал?
– Чего ж тут непонятного: кому налоги платишь, чтобы спать спокойно?
– Ты прэшол дэнги с нас снэмать?
Диалог, доселе состоявший сплошь из вопросительных предложений, наконец-то приобрел новую интонацию. Назим засмеялся. Искренне, от всей души. Вторя старшему, заржал Чингиз и прочие азеры. Возобновили хихиканье понятливые девушки. Комедиографы утверждают, дескать, существуют три вида смеха – смех удивления, смех неожиданности и смех превосходства. Все эти разновидности смешного одновременно и спровоцировали взрыв общего дружного веселья.
– Ахзана сиким, гетвэрэн. – Выругался я по-азербайджански, стараясь воспроизводить обидные для гордого Назима слова с должным прононсом и выражением. Мужской смех стих мгновенно, девичий с обычной секундной задержкой.
– Как?! – Назим очень смешно выпучил глаза. – Э, как ты сказал?
– Извини. – Я виновато пожал плечами. – Произношение у меня, понимаю, хромает. Если ты не врубился, повторю по слогам: гет-вэ-рен...