К машине первой подбежала, естественно, пацанва. Мальчиши-кибальчиши окружили тачку, взяли «Ниву» в кольцо. Шепчутся друг с другом, зыркают на чужаков. Подтягиваются взрослые, кто скор на ногу, встают во второй ряд окружения.
– Как на митинге, мать их... – шепнул за спиной у Сергача Фокин.
– На траурном... – шепотом отозвался Игнат.
Лица у деревенских хмурые. У детей менее, у взрослых более. «Фу-ты ну-ты, видали мы и не таких городских», – говорят большие глаза ребятишек. «Чего надо, зачем приехали?» – спрашивают глаза с нехорошим прищуром у взрослых.
– Мы приехали к старосте, – произнес Федор громко, будто и правда на митинге.
Сергач ожидал, что откроется дверь в стене, что кто-нибудь, какой-нибудь пацан побежит за старостой или никто не побежит, но некто крикнет что-то типа: «А за каким вам лешим наш староста?» Или: «А катитесь-ка вы к ядреной матери». Но ожидания Сергача не оправдались, случилось иначе: все еще не сформированное до конца столпотворение расступилось, образовав живой коридор, и из жидковатой пока (ибо многие еще подтягивались) гущи людской вышел староста.
Староста был совсем не стар. Низкорослый мужчина, разменявший на вид четвертый десяток. Носатый, худосочный. Иногда он часто, чаще, чем нужно, моргал – страдал нервным тиком. Фигурально выражаясь – «страдал». На самом деле он давно свыкся с тиком, привык к морзянке выразительного подмигивания и не пытался сопротивляться самопроизвольному движению век, ресниц, бровей. Помимо частого мигания, самое значительное его отличие от остальных деревенских – руки. Точнее – кисти рук. Мягкие, с утонченными пальцами и розовыми ногтями. Чурался заниматься земледелием белоручка староста – это было очевидно. А в остальном он с виду как и все. Одет в стиле большинства окружающих его мужиков, без выпендрежа. Тот же цвет кожи, как и у остальных, так же коротко и небрежно, как у всех лиц мужского пола, обрезаны волосы, темно-русые, как и у многих здешних. Некоторые мужики в толпе бородаты, но староста бреется, как и большинство односельчан.
– Ко мне приехали? – моргнул староста, удивленно вскинув брови.
– Вы в Еритнице за главного? – уточнил вежливо Федор.
– Я, – староста моргнул утвердительно, будто кивнул.
«Забавно, черт, моргает, – Игнат с трудом, но сдержал улыбку. – Нервный тик, сопровождающий артикуляцию, здорово обогащает его речь. Визуально, конечно. Этакая мимика интонаций получается, будто у мультипликационного персонажа. Неужели вот этот вот мультгерой всем здесь верховодит? Неужто он сумел до смерти напугать матерого туриста-экстремальщика?»