Гости сидели, хозяин стоял, опершись на спинку кресла, и боролся с недугом заикания. Выглядел он в интерьере помещения с мягкой мебелью престранно – вроде и деревенский мужик, а руки не те. И уже успел заинтриговать Сергача нехарактерными для деревенских речевыми оборотами. И в огромном доме кроме него ни души. А если, скажем, москвичи вовсе не москвичи, а, допустим, маскирующиеся в чужие личины грабители? Как он думает, интересно, отбиваться от троих нехилых гостей? Обернувшись волком?
– ...такого нарас... рас... рассказывали. Авторитет у Еритницы в области незавидный. Подозревать нас во всех злодействах – обычное дело. Не верится, что вы приехали в Еритницу без особых подозрений. – На слове «особых» он сделал ударение, наиболее выразительно сморгнув. – Дайте слово, что никому не ска... ска... не скажете, и я рас... рас... расскажу ва... ва... ва...
«Интригует, черт!» – мысленно усмехнулся Сергач, устраиваясь поудобнее на диване.
– ...ва... ва... вам все. Я сниму подозрения с себя и своих людей. Дайте только слово, что мой рассказ не пойдет гулять по свету.
– Даем слово, – произнес Федор серьезно, без излишнего пафоса.
– Все, чем вы посчитаете нужным поделиться, останется между нами, – кивнул Фокин.
– Можете смело рассчитывать на наше молчание, – сказал Игнат, подумав: «Помимо прочего, ему, наверное, хочется перед кем-то выговориться, кем-то посторонним. На подобных желаниях делают бизнес психоаналитики... И все же странно: едва познакомились – и он уже спешит с откровениями, странно...»
Староста поморгал, оглядев по очереди троих гостей, сел в кресло, уставился в некую точку на полу, в пятнышко на ковре, и начал говорить. Сначала он стопорился на каждом втором-третьем слове и пучил глаза по-рачьи, но спустя несколько минут моргал все чаще, а заикался все реже. А через четверть часа слушатели свыклись с физическими недостатками рассказчика и всецело погрузились в нюансы рассказываемой истории. Истории ереси и болезни, людских заблуждений и судеб, борьбы за существование, желания выжить и жить по своим правилам, отличным от общепринятых.
Уже более двух веков минуло с тех пор, как переселенцы с Русского Севера осели в здешних лесах и основали деревню Николино, которую коренные жители переименовали лет полтораста тому назад в Еритницу.
Первые поселенцы пришли в среднерусский лес из-под Архангельска, где до сих пор еще живут их единоверцы, живут лучше, чем в Еритнице, и по сию пору помогают братьям и сестрам по вере, не рвут контактов, а наоборот, укрепляют их. К примеру, помогли не так давно деньгами на строительство дома для старосты. И на взятки милиционерам, дабы с большим рвением серопогонники надзирали за покоем в окрестностях.