— Ты можешь идти, Макс, — сказала она слуге и взяла Скорина за руки. — Здравствуйте, Пауль. Очень рада вас видеть. — Лота говорила совершенно искренне: капитан жив, теперь ее совесть может быть спокойна.
— Не надо, фрейлейн, — остановил Лоту Скорин. — Вы впервые выступаете в роли тюремщика?
— Я считала…
— И совершенно напрасно, — перебил Скорин. — Не стоит разыгрывать мелодраму, зовите своего благодетеля. — Он показал на дверь. — Где он прячется?
Лота, не ожидав такого поворота, смутилась.
— Вы свободны, Лота. — Шлоссер вошел в комнату, оставив дверь открытой. — Распорядитесь, чтобы мне приготовили кофе, а капитану молоко.
— Я тоже хочу кофе, — сказал Скорин.
— Врачи запретили вам…
Скорин не ответил, взял со стола сигарету и закурил.
Шлоссер с любопытством оглядел Скорина, кивнул Лоте и сел напротив разведчика.
— Я сожалею, капитан…
— Не надо, майор, — перебил Скорин. — Вам, аристократу, внуку генерал-полковника, не пристало так беспардонно врать.
Шлоссер посмотрел на бледное лицо Скорина, на сигарету, осуждающе покачал головой.
— Я действительно забочусь о вашем здоровье, капитан.
Скорин усмехнулся, хотел что-то ответить, но рыжий слуга вкатил столик с кофе. Пока он расставлял чашки, оба молчали.
— Ваше имя, звание, цель заброски?
— Не понял вопроса, майор. — Скорин, вытянув ноги, откинулся на спинку кресла. — Мои документы у вас, перечитайте их.
— Вы сомневаетесь в моей уверенности? Я знаю, что вы русский разведчик.
— Не понял, майор, — вновь ответил Скорин.
— Конечно, не сомневаетесь, иначе не вели бы себя так… Какой же капитан вермахта позволит себе разговаривать с майором абвера в подобном тоне? Раньше вы вели себя иначе, капитан. Теперь, убежденный в провале, прикрываетесь дешевой бравадой.
Скорин отхлебнул кофе и похлопал себя по рукаву нового мундира.
— Благодарю за новое обмундирование.
— Пустяки, капитан.
Шлоссер, взяв чашку, подошел к окну. Он не собирался сегодня форсировать события, русский еще плохо себя чувствовал. И майор хотел говорить о делах на следующий день. Но, наблюдая за противником, Шлоссер решил не откладывать беседу: русский возбужден, может броситься на охрану или наделает других глупостей.
— Выслушайте меня, капитан. Прошу извинить, если буду излишне многословен. — Шлоссер поставил чашку на стол, закурил, продолжал говорить, разгуливая по комнате. — Я располагаю неопровержимыми доказательствами, что вы русский разведчик, заброшенный в Таллинн со специальным заданием. — Он сделал паузу, посмотрел на Скорина, который сидел, вытянув ноги, и безучастно пил кофе. Казалось, происходящее не имело к нему никакого отношения.