— Перехожу от риторики к доказательствам, — продолжал Шлоссер. Отпускное удостоверение — фальшивка, при желании вы можете ознакомиться с документами. Я попросил хирурга, он осмотрел ваше ранение в бедро и дал категорическое заключение, что швы накладывали не немецкие врачи. Мы обнаружили вашу рацию. Вряд ли ее принадлежность вам нуждается в доказательстве… Еще изъятый у вас, капитан, томик стихов Гейне помог нам расшифровать перехваченные радиограммы. Кроме того, шифр подходит для передач, которые ведет Москва каждое четное число в ноль часов сорок минут местного времени. Все телеграммы имеются в деле. Желаете ознакомиться?
— Если вы настаиваете, — безразлично ответил Скорин.
— Перестаньте играть в героя, капитан! Вы что, не боитесь смерти?
— Боюсь, майор.
— Вы понимаете, что собранных мною данных вполне достаточно для суда? По законам военного времени…
— Майор, вы что-то говорили о документах.
Шлоссер вышел из комнаты. Скорин проводил его взглядом, расстегнул воротник мундира. Что, Сергей, добился своего? Ты беседуешь с майором абвера Шлоссером. Доказательства, безусловно, у него имеются. Что же дальше?
Скорин оглядел комнату.
Надо отдать абверу должное — великолепная квартира; конечно, разработана и легенда проживания.
Шлоссер вернулся, протянул Скорину коричневую кожаную папку.
— Пожалуйста, капитан. Можете убедиться, что немецкая аккуратность и педантичность имеют свои положительные стороны.
Скорин открыл папку. Посмотрел свои фотографии. Вот он идет по улице Койдула с Хонниманом и молоденьким смущенным лейтенантом… (Значит, засекли сразу. Вероятно, тогда — среди многих других!) Вот сидит в баре, беседует со Шлоссером… В машине за рулем… В подвале гестапо пьет с Маггилем коньяк, а на переднем плане Вальтер истязает свою жертву. Ответ из части… из университета… заключение врача о характере ранения, даже фотография шва с детальными объяснениями… («А мы упустили из виду, что советские и немецкие хирурги накладывают швы по-разному».) Протокол обыска на конспиративной квартире, протоколы изъятия рации и томика стихов Гейне…
— Капитан, капитан, Генрих Гейне в Германии запрещен, надо было выбрать другую книгу, — сказал Шлоссер.
— «Майнкампф»?
— Хотя бы.
Скорин перевернул страничку и перечитал переданные и полученные радиограммы, аккуратно отпечатанные по-русски и в переводе на немецкий:
«Добрался благополучно, легенда сомнений не вызывает. Инструмент получил у Петра.
Сергей».
«Приступайте к выполнению задания. Сообщите ваш адрес.
Отец».
«Для инструмента снял комнату в районе Пелгулинн. Посещаю «кафе». Показания находят подтверждение.