— Спасибо, фрейлейн. Вы принесли хорошую весть. — Барон нажал на кнопку звонка, когда адъютант вошел, распорядился: — Старшего группы дешифровальщиков, и живо.
С минуту барон молча расхаживал по кабинету, решая: сообщать о передатчике Канарису или нет? С одной стороны, сейчас необходима хотя бы маленькая победа, с другой — если это ошибка, то поспешность может обернуться большими осложнениями. Черт, о чем приходится думать! Он остановился, раздраженно топнул ногой. Вечно торопят! Правильно говорят русские: «Быстро хорошо не бывает».
Шлоссер забыл о Лоте и неизвестно когда бы о ней вспомнил, если бы не запах духов. Раздражающий запах скверных женских духов вернул барона к действительности. Он перестал ходить, взглянул на девушку с любопытством. Почему она не уходит? Ах да, он же сам усадил ее. Зачем? Мысль была связана с перехваченной шифровкой. Да, да! Вот она, нужная цепочка. Если русский в Таллинне, то для его разработки может понадобиться женщина.
Надо же душиться такой гадостью. Шлоссер посмотрел на Лоту внимательнее.
— Вы давно работаете в абвере?
— Спросите у фрегатен-капитана, господин майор. — Лота встала.
Солдат в юбке. Шлоссер уже откровенно рассматривал девушку! И эти ужасные духи! Барон, ничем не выдавая своих мыслей, как можно беспечнее сказал:
— Браво, фрейлейн! Обожаю таинственных женщин. Форма вам очень к лицу, но советую ее снять.
— Я могу идти, господин майор? — спросила Лота, краснея.
Волосы и глаза у нее прелестны. Если приодеть и вышколить… Шлоссер усмехнулся, молча пошел к двери, распахнул ее.
— Благодарю, фрейлейн. — Он поклонился.
— Спасибо, господин майор. — Выходя, Лота столкнулась с прибывшим к Шлоссеру дешифровальщиком.
Белобрысый фельдфебель, почти мальчик, испуганно моргая, вытянулся перед всемогущим майором из Берлина.
Этой ночью работал и гауптштурмфюрер Маггиль. Он сидел в кабинете, навалившись на стол, пощипывал свою волосатую кисть и, улыбаясь, слушал лейтенанта-«танкиста».
— В течение дня ничего подозрительного замечено не было. Цветочница ни с кем в контакт не вступала. В двадцать два часа, как обычно, закрыла киоск, ушла домой. В двадцать два сорок к ней зашла девица, проходящая в сводках наблюдения под псевдонимом «Тюльпан». В двадцать три часа они обе вышли, направились к центру города. Лейтенант запнулся, затем, менее решительно, продолжал: — Господин гауптштурмфюрер, вы приказали вести наблюдение очень осторожно, ни в коем случае не обнаруживать себя.
Маггиль ущипнул себя чуть сильнее, улыбнулся отчетливее. Лейтенант, прекрасно зная, к каким последствиям приводят улыбки начальника, вздрогнул, но заставил себя продолжать: