Испугавшись разоблачения, Хонниман попытался изобразить негодование.
— Нас всегда подозревают в провокациях. Просто я не люблю зазнаек из абвера. Если проверять каждого боевого офицера, гестапо должно вырасти в сто раз.
— Значит, сейчас вы проверяете каждого сотого? — спросил Скорин.
— Не придирайтесь к словам, капитан. — Гестаповец встал, похлопал по ладони перчатками. — Идемте обедать?
— Я собирался подняться на самый верх. — Скорин поднял голову. Неизвестно, когда я снова попаду в Таллинн…
— Но время обеда. — Гестаповец посмотрел на часы. — Пока вы подниметесь и спуститесь…
— Пожалуй, вы правы, — согласился Скорин.
Вскоре они миновали здание абверкоманды, перешли на другую сторону улицы и вошли в казино с табличкой: «Только для офицеров».
— Если нас плохо покормят, я вам не прощу эту прогулку через весь город, — сказал Скорин, снимая плащ.
— Приложу все усилия, капитан. Садитесь. — Гестаповец подвел Скорина к пустому столику. — Я схожу на кухню.
Он вышел во второй зал, где находился телефон, и увидел майора Шлоссера.
— Добрый день, господин барон. — Хонниман поклонился Шлоссеру и кивнул бармену, с которым тот разговаривал.
— Здравствуй, Карл! — Шлоссер протянул ему руку. — Что будешь пить?
— Спасибо, господин барон, я здесь не один. Мой приятель сидит в том зале, мне неудобно оставлять его одного. — Хонниман торжествующе взглянул на Шлоссера и разочарованно отметил, что барон никак не реагирует на сообщение.
— Высокий капитан? — равнодушно спросил Шлоссер. — Я видел, как вы входили. Иди, иди, я, возможно, подойду.
Не полагаясь на гестаповца, Шлоссер уже сам навел справки о находящемся в отпуске после ранения капитане Пауле Кригере, узнал, что Грета Таар действительно до сорок второго года проживала в Таллинне.
Капитан становился фигурой второго плана. Сейчас Шлоссера больше интересовал майор интендантских войск, который, как выяснилось, приехал три дня назад по каким-то коммерческим делам. В настоящий момент майор сидел за одним из столиков и усиленно накачивал коньяком «болтливого» абверовского лейтенанта, не без успеха исполнявшего роль пьяницы. Иногда лейтенант останавливал свой взгляд на бароне, и тогда в его мутных глазах проскальзывала какая-то мысль. В нарушение инструкции он мог узнать Шлоссера. Барон испугался, что лейтенант в пылу служебного рвения подмигнет или сделает другую глупость, расплатился и перешел в другой зал. Увидев барона, Карл Хонниман встал, учтиво поклонился.
— Добрый день, господин барон, — сказал он.
Шлоссер понял: гестаповец предлагает ему познакомиться с высоким капитаном, и мысленно обозвал Хоннимана ослом. Кем бы ни был этот капитан, он мог видеть, как пять минут назад гестаповец разговаривал со Шлоссером