Я снова пожал плечами, затем сказал ему:
― Извини, что задерживаю.
Демонстративно отвернувшись, тронулся с места и поехал по улице к постоялому двору, спиной ощущая взгляды охотников за головами. Чует мое сердце: если мы отсюда скрытно и быстро не уедем ― быть проблемам. Причем таким большим, что дальше крематория не унесешь, при всем желании.
Больше никого из их компании я по дороге не встретил ― и то хорошо. Машину поставил перед гостиницей, прямо под окном нашего номера, старательно прижав ее задним бампером прямо к стене. Выпрыгнул, почти бегом взбежал на крыльцо, вошел в полутемный холл. Хозяин сидел за деревянной стойкой, читал газету и слушал музыку через черную тарелку радиорепродуктора. К моему удивлению ― классику. Впрочем, может, и не слушал ― так, играла она у него для шума, и все. Он поднял глаза от газеты, сказал:
― Спрашивали вас.
― Кто?
Я, грешным делом, подумал, что кто-то из жандармского участка заходил по поводу происшествия.
― Мальчишка, Филимоновых сын. Спрашивал, можно ли с вами завтра увидеться?
― И что вы ему ответили?
― Сказал, что до завтра у вас в любом случае оплачено. Не так что-то?
― Нет-нет, все правильно, ― ответил я.
Я быстро взбежал по лестнице на второй этаж и постучал в дверь нашего номера. Никаких мальчишек Филимоновых я здесь не знаю. Тут импу подземному понятно, что кто-то его подослал, подкинув немного денег, чтобы тот поинтересовался, до каких пор мы в Бродах еще пробудем. А кто так тайно интересоваться мог? Тот же имп и это понял бы: Вова Труба со своей бандой. Не забыл Вова о нас, а к тому времени, когда мы с ним столкнулись, он уже знал, что мы до завтра как минимум будем здесь. Вот и предпочел на улице ничего не устраивать.
Дверь номера мне открыли без вопросов. Маша умеет опознавать, кто стоит за дверью, и я почувствовал, как ее магия слегка мазнула по мне. Хорошо быть колдуньей: и выглядывать за дверь не надо. Можно проверить, кто там, и если кто неправильный, то прямо через дверь по нему и долбануть, прикинув, где стоит. Она, судя по всему, так сделать и собиралась, держа в руках здоровенный и уже привычный ей пистолет «маузер» с примкнутым прикладом. Дверные доски он как бумагу прошил бы своими быстрыми и тяжелыми пулями.
― Собрались? ― спросил я, оглядевшись.
― А чего нам собираться, ― ответила Маша. ― Мы и разобрать сумки не успели. Что делаем?
― Хрупкое у кого-то что-то есть?
― Бросай, бросай, ― угадала мою идею Лари.
Я перевесился из окна с ее рюкзачком, огляделся, проверяя, что никто на нас вроде бы не смотрит и мимо не идет, и разжал руку. Рюкзачок демонессы упал на лежащую в кузове палатку и скатился в сторону, совсем без шума. Затем туда полетел рюкзак Маши и мой. Последними выпали карабины в чехлах, упавшие на мягкие мешки.