Дверь в номер напротив была открыта, и в нем никого не было. Я подошел к окну, распахнул его. Высунувшись по пояс, огляделся. Нет, не доехать. Можно рискнуть, разумеется, но до какой степени? Пока серьезных потерь нет, в гостинице всего один легкораненый. А если мы попытаемся отсюда уйти? Скольких успеют подстрелить тогда? А если у противника пулемет имеется? Кто мешал с товаром завезти сюда «максим» или «шварцлозе», что немало продали по всему Великоречью? Да и ручники вроде «льюиса» или даже «дегтяря» у аборигенов имеются. И стоит нам из-за угла показаться, как противник щедро посыплет нас пулями. И что тогда?
Вот так и выходит ― вроде и сидим в крепком месте, и в то же время ― как в мышеловке. Вляпались, одним словом. А вот если бы суметь те трактиры поджечь… да еще ночью, например, а самим в это время укатить в ворота форта ― вот это может сработать. Ночное зрение у противника почти до нуля упадет, шум-треск-паника-пожар ― что нам за это время рывок до ворот? Особенно если их нам откроют. А чтобы открыли ― связь нужна!
Как осенило меня, в общем. Бросился обратно в комнату, схватил свой карабин, потому как негоже по дому расхаживать неготовым к бою, а затем загрохотал ботинками вниз по лестнице.
― Хозяин! Иваныч! ― крикнул я удобно пристроившемуся на полу за своей стойкой толстяку с усами, жующему огромный бутерброд.
Тот что-то невнятно промычал в ответ, подразумевая, что он меня видит и готов к приему любой информации.
― Иваныч, простынями пожертвуешь? Краска есть?
― Это зачем? ― с подозрением спросил он.
― Связь с фортом установим. Чтобы потом смыться.
Идея прекратить оборону гостиницы хозяину категорически не понравилась, в результате чего поначалу я был послан куда подальше, а в выдаче простыней мне было отказано в категоричной форме. Причем не только усатым хозяином, но и усатой домоправительницей, подползшей сзади на четвереньках в закуток, где мы спорили. На шум спора к нам закатился поручик в пограничной форме с СВД в руках, причем на деревянном цевье виднелись следы плохо затертой крови. Перехватив мой взгляд, он пояснил:
― Не моя. Сюда я с пистолем пришел. Мужика одного минут пятнадцать как снайпер свалил, вот и подобрал. Он с ней в окно высунулся, и прямо в лоб тот ему и закатал пломбу. Ты снайпера уделал?
Я кивнул, вздохнул глубоко и сказал:
― Предупреждал же его, не лезь в окна, прячься в глубине. Дурак.
Рядом снова загрохотали сдвигаемые стулья, и к нам неуклюже заполз однорукий Полухин, попутно хлопнув меня по плечу, после чего спросил:
― Чего на это раз удумал?