Резаев кивнул, и они пошли к площадке, на которой были припаркованы автомобили. Быстро нашли «Пежо» Гурова, и Резаев сунул пистолет под сиденье водителя. Потом захлопнул дверцу и, подняв воротник смокинга, вприпрыжку побежал к машине, которая дожидалась за углом. Олег шел за ним следом.
Самохин, сидевший за рулем, посмотрел на Резаева с нетерпением:
– Ну?!
– Отечественная кинематография понесла большую утрату, – сказал Резаев. – Можешь звонить в ментовку.
За два дня Гуров словно постарел на добрый десяток лет. Как ему всегда казалось, он был готов ко всему, но то, что случилось, подкосило даже его. Нелепость происшедшего усугублялась тем, что далеко не все среди коллег и знакомых считали его таковым. За эти два дня Гуров не раз замечал на себе испытующие взгляды коллег, которые они бросали на него исподтишка. Но они же отводили глаза, едва оказывались с Гуровым лицом к лицу. И таких было немало.
– Они просто всегда завидовали тебе, – утешал его Крячко. – Твой светлый образ вызывал у них чувство неполной служебной полноценности. Теперь они получили возможность утешиться. Каждый имеет право на радость, Лева. Вот увидишь, и на нашей улице опять будет праздник!
Но до праздника было пока далеко. С нервным срывом слегла в больницу Мария. Гурову предъявили обвинение в убийстве и завели на него дело. К счастью, арестовать его все-таки не решились – взяли подписку о невыезде, – но Николай Георгиевич Хрипунов из генеральной, назначенный следователем, взялся за дело самым рьяным образом. Он допрашивал Гурова по шесть часов кряду и явно находил в этом одному ему понятное удовлетворение. Самым дотошным образом расспрашивал о подробностях личной жизни Гурова, об отношениях жены с покойным Емелиным, о личной неприязни к сопернику. Было в этом что-то нездоровое – Хрипунов представлялся Гурову человеком, который реализует тайные желания, подглядывая в щелочку чужой спальни.
Вместе с тем, как профессионал, он понимал, что во многом не прав – преступление было совершено серьезное, циничное, вызвавшее большую огласку, а обстоятельства действительно говорят не в его пользу, и прокуратура отнеслась к нему достаточно либерально. Как правило, таких обвиняемых без разговоров берут под стражу. Возможно, в глубине души даже Хрипунов не был таким уж монстром и всерьез не верил в то, что Гуров является убийцей. Просто он сам был в некотором роде жертвой обстоятельств.
Все это было логично и объяснимо, но Гуров чувствовал, что долго он подобной обстановки не выдержит. Его, разумеется, отстранили от ведения любых дел. А какой-то прыткий журналист-папарацци махом сварганил двухполосную статью об очередных оборотнях в погонах.