- Люди меняются, Бесс.
- Не надо, Майкл. Страшно даже подумать об этом.
- Хорошо. - Он поднял руки вверх, подчиняясь приказу. - Больше ни слова. Я получил удовольствие. Это было здорово. Когда привезут мою мебель?
Майкл пошел к выходу, она последовала за ним.
- Я тебе позвоню, когда что-то доставят.
- Хорошо.
Он открыл шкаф в прихожей, достал свою кожаную куртку с рукавом реглан.
- Новая куртка? - спросила она.
Застегнув молнию, он ответил:
- Да.
- Ну все, теперь в моем шкафу все пропахнет.
Он засмеялся:
- О Господи. Ты не можешь обойтись без критики?
Это было сказано доброжелательно, и они оба улыбнулись.
Он взялся за дверную ручку, останввился и повернулся к ней:
- Я не думаю, что нам следует целоваться на прощание? А ты?
Бесс сложила руки на груди и прислонилась, улыбаясь, к дверной раме.
- Я тоже так не думаю.
- Ты, наверное, права.
Он минуту разглядывал ее, затем открыл дверь.
- Ну что ж, спокойной ночи, Бесс. Дай мне знать, если передумаешь. Холостяк время от времени испытывает трудности со своим...
Если бы у нее в руках была та салатница, которую им подарили на свадьбу, Бесс бросила бы ее ему в голову.
- Пошел к черту, Куррен! - закричала она, и дверь закрылась.
Выпал и растаял последний мартовский снег, бураны, засыпавшие Миннесоту, сменились слякотью раннего апреля. На деревьях набухли почки, ожидающие, чтобы солнце их распахнуло. Вода в озерах вернулась к своему обычному уровню, снизившемуся было за два последних засушливых года; возвратились утки; иногда залетали канадские гуси.
Майкл Куррен стоял у окна своего офиса на первом этаже и наблюдал, как они расправляют крылья, направляясь к Миссисипи. Порыв ветра сбил с курса вожака и нескольких следующих за ним птиц, но они быстро, хлопая крыльями, вернулись в строй, вся стая исчезла за одним из зданий.
Он, конечно, звонил Бесс дважды за прошедший месяц, предлагал пойти куда-нибудь, но она отказалась: "Этого не стоит делать". Вообще-то он был склонен согласиться с ней, и все же мысли о бывшей жене не оставляли его.
Его секретарша Нина заглянула в кабинет и сообщила:
- Я ухожу. Звонил мистер Стрингер, он не вернется до совещания и увидится с вами на месте.
Стрингер, архитектор фирмы.
Майкл повернулся:
- А, спасибо, Нина.
Ей было сорок семь, вес - больше семидесяти килограммов, нос приплюснут, очки настолько сильные, что он поддразнивал ее: если эти линзы оставить под солнцем на бумаге, то та загорится. Волосы Нина красила в черный-пречерный цвет, ногти - в ярко-красный, хотя артрит уже уподобил ее пальцы корням женьшеня. Она вошла, воткнула один из них в цветочную землю в горшке на его письменном столе, сочла ее достаточно влажной и сказала: