Внезапно он понял: что-то происходит. Наклонившись и приникнув к щели, он увидел, что по залу расхаживает мастер Барвелл и отдает какие-то распоряжения Джейкобу Яксли, которого выселили из комнаты, чтобы разместить в ней чумную палату. Яксли зажигал новые свечи и сметал остатки ужина со стола на тростник на полу. Барвелл показался в поле зрения Бартоломью; похоже, он говорил с кем-то еще. Ветер хлопнул створкой ставни, и Бартоломью чертыхнулся про себя. Если так пойдет дальше, он не услышит, что делается на собрании. Он осторожно оторвал кусок стебля и подсунул под отошедшую створку. Ветер налетел снова, и Бартоломью с удовлетворением отметил, что хотя бы с этой напастью он справился.
Снова пробили часы, и за окном закипела лихорадочная деятельность. Гул голосов становился все громче, в зал один за другим стекались люди. Бартоломью был удивлен: он ожидал небольшого собрания из четырех-пяти человек, а уже пришли по меньшей мере пятнадцать и явно должны были появиться еще.
Кто-то негромко постучал по столу, призывая к порядку.
— Господа. Я не стал бы собирать вас здесь таким образом, если бы не одна важная причина, — начал Барвелл. — Боюсь, наше дело потерпело тяжкое поражение.
Раздался гул встревоженных голосов, и оратор дождался, когда они затихнут, прежде чем продолжать.
— Мы узнали, что исполняющий обязанности мастера Майкл-хауза вступил в сношения с Оксфордом.
На этот раз голоса прозвучали громче, среди них слышались вопросы.
Барвелл поднял руку.
— Вам не нужно объяснять последствия этого шага, господа. Мы не были уверены в том, на чьей стороне мастер Элкот, и оказались правы в своих сомнениях. Наши агенты перехватили его письма, где говорится, какие пансионы наиболее уязвимы и скорее других падут под нажимом. Теперь Оксфорд окажет на них давление, и университет будет ослаблен, когда они падут.
В комнате опять поднялся шум, и Барвелл вынужден был забарабанить по столу, чтобы вновь водворилось спокойствие.
— Что вы предлагаете делать? — спросил один из собравшихся. Хотя он стоял спиной к Бартоломью, тот узнал эти жесткие черные волосы — это был принципал пансиона Марии Невилл Стейн.
Барвелл вздохнул.
— Можно было бы исключить Элкота из уравнения, — сказал он. Бартоломью увидел, как Стейн одобрительно кивнул головой, однако послышались и возражения.
— Кто станет его преемником? Как бы не вышло еще хуже, — раздался еще один голос, который Бартоломью не узнал.
— Вероятнее всего, вернется Суинфорд, — ответил Барвелл. — Для нас он величина неизвестная, и мы не знаем, на чьей он стороне, но коль скоро он не льет воду на мельницу Оксфорда так явно, как Элкот, возможно, нам удастся поговорить с ним и донести до него нашу точку зрения.