Александр вышел, закрыв за собой дверь, и до Бартоломью донесся скрип ступеней и стук захлопнувшейся входной двери. Он недоуменно прикусил губу. Что на Майкла нашло? Они были знакомы с тех самых пор, как Бартоломью стал профессором, и ни разу еще Мэттью не видел его в таком состоянии. Обыкновенно тучный монах вполне владел собой и редко позволял себе растеряться до такой степени, когда у него не находилось колкого замечания или язвительного ответа.
Бартоломью поставил пузырек с елеем на подоконник и только теперь заметил, что пробка вывалилась и руки его испачканы пахучим маслом. Он обтер их о салфетку, которая лежала на столе у окна, взял лампу и опустился на четвереньки, чтобы найти крышечку. Она закатилась в самый дальний угол под кроватью, и Бартоломью пришлось растянуться на полу, чтобы добраться до нее. Поднимаясь, он заметил на одежде какие-то крохотные черные чешуйки. Озадаченный, он принялся внимательно разглядывать соринки, приставшие к рукаву. Они походили на частицы сгоревшего пергамента. Бартоломью стряхнул их; должно быть, они вылетели из очага. Он уже почти уходил, когда его внимание привлек край постели. На светло-зеленом одеяле рыжела бледная подпалина. Охваченный любопытством, он оглядел все покрывало и обнаружил точно такую же отметину в углу.
В ушах у него зазвучали вопли Августа двухдневной давности. Старик твердил, что черти приходили сжечь его заживо! Бартоломью покачал головой. Смех, да и только. Должно быть, Агата прожгла одеяло, когда гладила; спрашивать ее об этом что-то не хотелось. Тем не менее он взял лампу и, улегшись на спину, осмотрел деревянные доски, из которых была сколочена кровать. У него перехватило дыхание. Дерево оказалось опалено, а в одном месте даже обуглилось. Августу ничего не померещилось. Под его кроватью на самом деле горел огонь.
Все так же лежа на спине, Бартоломью задумался о позавчерашних событиях. Август поднял крик глубокой ночью, в час или в два. Разбуженный Бартоломью накинул халат и бросился в дортуар коммонеров, расположенный по диагонали через двор от его собственной спальни. Когда он прибежал, перед каморкой уже толпились Элкот, Александр, отец Уильям, а также слуга Уилсона Гилберт и соседние коммонеры. Элкот и Уильям сказали, что вместе работали в комнате Уильяма над материалами к открытому диспуту, который должны были проводить на следующий день, а поскольку спальня Уильяма располагалась прямо под каморкой Августа, подоспели первыми. Гилберт, вечно вынюхивающий сведения и слухи для Уилсона, появился как из-под земли, а Александр, похоже, не спал вообще никогда.