Лицо стало страшным – как у матери, душащей голыми руками укусившую ребенка гадюку. Слабый звук ломающегося стекла она не услышала – почувствовала сквозь слой резины, как хрустнула и сплющилась ампула, – и тут же сделала шаг назад, потом второй, развернулась и быстро, не оглядываясь, пошла прочь…
Куда ушла женщина из поселка, тоже не видел никто. Сутулящаяся фигурка, медленно уменьшаясь, исчезла вдали – может, двинулась через раскисшие поля к Киевскому шоссе, а может быть, свернула к Шушарам…
– Смотри-ка, права была мама! Закончили дорогу, джип теперь не нужен… – удовлетворенно констатировал Колыванов, когда они свернули с шоссе и новенький асфальт зашелестел под колесами.
Саша молча кивнул.
Он сидел на переднем сиденье, прижимая к груди компакт-удочку (подарок отчима на недавнее одиннадцатилетие). Импортной чудо-снасти предстояло показать в эти выходные свою воспетую рекламой уловистость в поединке с кузьминскими карасями. И Саша предвкушал поражение привыкших к грубым деревенским снастям карасей – поражение с самым разгромным счетом.
Колыванов не стал втягивать пасынка в разговор.
Все четыре года отношения с ним он выстраивал осторожно и медленно. И добился в конце концов своего: от резкого неприятия – через признание неизбежным злом – Саша пришел к уважению, и к пониманию, что матери этот человек необходим и дорог… Обладая жестким характером, с пасынком Колыванов постоянно держал себя в руках, опасаясь нарушить раз и навсегда хрупкое равновесие…
…Подъезжая к дому, Колыванов, как и всегда, испытал странное чувство – сродни отцовскому.
Своих детей у него не было и сначала любимым детищем была фирма – организуя и раскручивая бизнес, сбивался с ног и недосыпал, не знал, что такое отпуска и воскресный отдых – совсем как любящий родитель у колыбели долгожданного первенца. Сейчас, когда дело наладилось, потеряло прелесть новизны и превратилось в рутину, любимым увлечением Колыванова стало обустройство загородного дома. Конечно, была еще Катя, но…
Но Катя не была в его жизни увлечением, она была самой жизнью, по крайней мере большей и лучшей ее частью…
Притормозив у ворот, Колыванов бросил взгляд вправо: Горянин, похоже, пока не приехал – говорил, что под конец недели накопилась куча дел в городе… Их коттеджи, разделенные небольшим прудом, строились по одному проекту и, развернутые декоративными башенками друг к другу, казались зеркальными отражениями.
Давно, лет двенадцать назад, два иногородних студента, Миша Колыванов и Денис Горянин, жили в одной комнате общежития и мечтали сделать карьеру не инженеров-программистов, а удачливых бизнесменов.