– Месяц назад ты заявил друзьям, что на спор соблазнишь меня, правильно? – произнесла Лесли ледяным тоном, поражаясь, что на это способна.
Оливер ответил не сразу. Сначала долго старался что-то объяснить ей пламенным взглядом, но Лесли и не пыталась угадать, что именно.
– Да, мы поспорили, – наконец признал он. Его голос прозвучал непривычно глухо. – Но…
– За домашний кинотеатр стоило побороться, – перебила его Лесли. – Всего наилучшего.
Она повернулась и зашагала к «Крамбли». Все, чего ей сейчас хотелось, – это поскорее очутиться в своей кровати и долго-долго никого не видеть.
– Лесли, подожди! – Оливер шел за ней, она услышала его шаги. – Давай поговорим. Мы не можем так просто все разрушить…
– Я не желаю тебя больше знать! – отрезала Лесли, не останавливаясь и не оборачиваясь. – Ты мне противен, меня от тебя тошнит!
Шаги за ее спиной стали реже, а вскоре и вовсе стихли. Она вздохнула с облегчением, но где-то в самой глубине ее души что-то оборвалось и от отчаяния сделалось смертельно страшно.
Так долго и горько Лесли не плакала, пожалуй, с детских времен, с тех пор как отобранная игрушка или разрушенный домик из кубиков, в сооружение которого была вложена уйма сил и души, казались единственно значимыми на земле трагедиями. Но тогда все быстро забывалось, сегодняшняя же беда грозила навек поселиться в сердце.
Она лежала на кровати, прижимая к груди медвежонка с заплаткой на щеке, того самого, которого когда-то ей подарил Эл. Убивалась, страшно тоскуя по прошедшей светлой юности, кажущейся по сравнению с нынешними проблемами столь нереально безоблачной и невинной.
Когда слез больше не осталось и боль слегка притупилась, тихонько отворилась дверь, а мгновение спустя кто-то осторожно присел на край кровати и положил руку на плечо Лесли. Та приоткрыла глаза, ощущая, что веки опухли и отяжелели, и увидела Мириам.
– Как ты? – прошептала она.
– Не знаю, – ответила Лесли, еле шевеля губами.
– Может, водички? – заботливо поинтересовалась Мириам. – Холодненькой, с газом. Выпьешь, сразу станет легче.
– Угу.
Мириам быстро поднялась и снова исчезла за дверью. Лесли вздохнула, машинально отмечая затуманенным от переживаний сознанием, что в положении страдалицы есть и несомненные преимущества. Ждать пришлось недолго – каких-то две минуты, не больше.
– Вот, – Мириам протянула стакан с минералкой. – Солоноватая, как ты любишь.
Лесли приподнялась, чувствуя тяжесть во всем теле, взяла стакан и сделала несколько глотков. Мириам заботливо поправила подушки и снова присела на край кровати.
– Если хочешь, поговорим. Я все видела, наблюдала за вами со стороны.