Девицы за соседним столиком напряглись, во все глаза смотрели на них. Одной из них удалось поймать на себе рассеянный взгляд Алекса, и она заискивающе спросила:
— Штатница?
Алекс кивнул небрежно: чего там, обычное дало.
Мимо столика прошелся официаит. Скосив глаза на Алекса, он произнес свистящим шепотом:
— Секут.
— Кто? — поднял голову Алекс.
— Есть люди, — сказал официант словами брата.
Алекс осмотрелся. Вокруг сидели обычные посетители, пили, ели, смеялись… Барбара почувствовала его тревогу, заглянула в глаза. Он понял, что она впервые задумалась о происходящем.
— Знаешь что, пойдем отсюда, — сказал он решительно, подхватывая шубку со спинки стула. — Прогуляемся, воздухом подышим…
Они вышли в гардероб. Старик гардеробщик, подавая пальто, внимательно посмотрел на Стебликова. Тот и сам уже чувствовал тревогу и страх и сердился на себя за них, боясь уронить достоинство, потерять самоуважение, а потому застегивал пуговицы на пальто с подчеркнутой медлительностью.
Барбара нервничала.
Он понял, что она испугана не только его посеревшим лицом, но и предстоящей прогулкой по ночному неизвестному городу в чужой далекой стране.
— Не бойся. Мы погуляем, и я провожу тебя обратно, — сказал он спокойно, наклоняясь к ней.
Она поняла.
Они вышли из ресторана и пошли к Литейному мосту. Там спустились под мост и остановились над невским льдом, который топорщился под ними в нескольких метрах. Только здесь они прижались друг к другу, вновь ощутив ту дрожь, что испытали несколько дней назад.
— Ай лав ю, ай лав ю… — шептала она, и Алекс отнюдь не находил эти слова банальными, как если бы дело происходило в кино.
Она раскрыла сумку, и Алекс вновь удивился ее предусмотрительности. В сумке была бутылка розового советского шампанского.
— Ну, Барбара, ты просто клад… — пробормотал он растроганно, целуя ее.
Пробка, хлопнув, полетела на лед, а через некоторое время туда же последовала и бутылка. Шампанское не согрело их, дрожь стала лишь крупнее. Они целовались, зная, что прощаются на всю жизнь.
— Что прислать тебе? — спросила она.
— Зачем? — но понял Алекс.
— Презент, на помять…
— Ну, если хочешь… Пластинку.
— Какую?
— Эллу Фитцджеральд. Или Дюка.
— Уэлл, — сказала она.
Было уже около часа ночи. Алекс повел Барбару к гостинице под руку. Он вновь обрел уверенность и спокойствие, столь необходимые русскому мужчине с иностранной женщиной. Перед входом в отель Барбара сделала движение рукою, желая освободиться.
— Тебе не надо туда ходить, — сказала она.
Но Алекс лишь крепче сжал ее руку, и они прошли мимо швейцара к лифту. Когда они вышли на четвертом этаже, коридорная сказала Алексу: