Велма кинула траву в костер. Столб дыма взметнулся ввысь. Она снова что-то выкрикнула, на этот раз громче, и опять протянула руку за новой порцией травы. В чем смысл этих манипуляций? – размышлял Мэтью. Фигуру Велмы было почти не видно за пеленой дыма, лишь бессвязные выкрики на неизвестном ему языке доносились до него. Что заключено в этом обряде? Ведь ее вроде бы позвали к больному…
Мэтью терялся в догадках. Тем временем Велма перестала кидать траву в костер. Дым постепенно рассеивался. Он увидел женщину с ребенком на руках. Ребенок тяжело дышал и явно был без сознания. Женщина шла к Велме как завороженная. Она не смотрела на свое дитя, все ее внимание было сосредоточено на стройной фигурке девушки. Велма отбросила полу плаща в сторону и терпеливо ждала, гипнотизируя женщину взглядом.
Надеюсь, эти люди не причинят ей вреда, внезапно подумал Мэтью. То, что Велма играет какой-то странный спектакль, не вызывало у него сомнений. Она была великолепной актрисой, но все же несколько раз выдала себя. Мэтью не имел ни малейшего представления о том, как должны вести себя настоящие колдуньи, но Велма все-таки не особенно походила на представительницу этого племени.
Однако цыгане так не думали. Женщина передала ребенка Велме и в страхе отпрянула от нее. От Мэтью не укрылось облегчение, появившееся на лице девушки. Кажется, она добивалась именно того, чтобы ей отдали ребенка…
Выкрикнув что-то повелительно, Велма с ребенком на руках скрылась в ближайшем шатре. Цыгане столпились у входа, заслоняя Мэтью вид. Он заволновался. Если они вздумают причинить Велме вред, он не успеет прийти ей на помощь. Но вмешиваться он пока не решался. Надо ждать, опять ждать…
Через короткий промежуток времени, показавшийся Мэтью вечностью, Велма вышла из шатра. Туда немедленно юркнула женщина, которая передавала ей ребенка. Мать волнуется, догадался Мэтью. Надеюсь, с малышом все в порядке.
Цыгане тихо переговаривались и опасливо поглядывали на Велму. Она стояла чуть поодаль и, казалось, не обращала на них ни малейшего внимания. Вдруг она подняла вверх руки и повернула лицо к луне. Даже Мэтью охватил легкий озноб при виде изящной фигурки девушки, устремленной куда-то ввысь, а уж про полуграмотных цыган и говорить нечего. Мэтью заметил, что некоторые из них закрыли лицо руками или отвернулись.
И тут произошло нечто такое, чего он и представить себе не мог. Велма запела. Красивая, тягучая мелодия, невероятно сложная своими неожиданными переходами и переливами. Голос Велмы завораживал. Мэтью был небольшим знатоком музыки, но сразу понял, что у Велмы необыкновенный талант. Песня, казалось, исходила из ее сердца, и Мэтью почувствовал, что на глаза наворачиваются слезы.