Да что, в конце концов, происходит? – подумала она. Что за таинственность? Неужели я не имею права знать о своем диагнозе? Может быть, я пробыла в коме не два дня, а два года? Бывает же такое в кино. Герой просыпается и узнает о том, что все его друзья и близкие давным-давно умерли, а на дворе другое столетие. Интересно, каково это? Мысль показалась Колетт забавной, и она улыбнулась.
– О, ты так рада нас видеть, дорогая! – Натали бросилась ей на шею.
– Осторожнее. Колетт ведь перенесла операцию, – предупредила Мадлен назидательным тоном строгой школьной учительницы.
– Я так рада, что ты жива!
– Я тоже!
– Девочки, присаживайтесь куда-нибудь. – Жест получился неопределенным, вялая рука не желала слушаться Колетт. – Спасибо вам.
– За что?
– За то, что беспокоились обо мне. Право, не стоило изнурять себя. У вас ведь и без меня полно забот.
– Не говори чепухи. Кстати, Жером передавал тебе огромный привет и желал скорейшего выздоровления.
– Спасибо, Мадлен. Надеюсь, меня скоро выпишут.
Мадлен смущенно отвела взгляд.
– В чем дело? – встревоженно спросила Колетт. – Вы знаете что-то, чего не знаю я?
– Нет-нет, Колетт, не волнуйся, – пришла Натали на выручку Мадлен, которая, казалось, вот-вот разрыдается.
– Что вам сказал доктор Лоран? – требовательно спросила Колетт.
– Ни-че-го, – по слогам отчеканила Натали. – Боится, что мы тебя рассмешим и у тебя разойдутся швы.
Мадлен с неподдельным восхищением посмотрела на Натали. До чего же складно у нее получалось лгать!
– Кстати, ты обратила внимание, какой доктор Лоран красавчик? Я бы тоже не отказалась, чтобы он меня обследовал.
– Типун тебе на язык.
– Уже и пошутить нельзя. Мадлен, ты чересчур суеверная и строгая.
– Колетт, ты чувствуешь что-нибудь?
– В каком смысле?
– Ну-у-у, не знаю. – Мадлен помялась. – Например, боль… или что-то необычное?
Колетт пристально посмотрела на подругу, словно старалась прочитать ее мысли. Однако единственное, что она увидела на озадаченно-встревоженном лице Мадлен, – недомолвку.
– Вы наконец скажете, что от меня скрывают? Мне что, имплантировали чужой орган?
– Нет! – воскликнула Натали. – Как ты могла такое подумать?!
– А что мне остается думать? Все от меня что-то скрывают. Ладно еще врачи. Но вы ведь мои лучшие подруги. Самые близкие мне люди… я думала, что могу вам доверять…
– О, Колетт, прости. – На глазах Натали поблескивали хрусталики слез.
Она вопрошающе посмотрела на Мадлен. Та пожала плечами, а затем кивнула.
– Главное не беспокойся. Надежда остается всегда. К тому же твой лечащий врач уверяет, что все образуется.