Самая длинная ночь (Мэй) - страница 74

14

Элисон, видимо, почуяла, что что-то не в порядке, и явила себя во всей красе с раннего утра. Носочки летели в угол, плач не прекращался, завтрак оказался частично на полу, частично на одежде Джессики, а что касается ее самой, то бурная ночь отнюдь не способствовала ангельскому терпению и кротости.

К тому же ненавистный тип бродил неподалеку, красивый и свежий, словно роза, распространял аромат дорогого одеколона, да к тому же напялил шорты.

Джессика подхватила девочку под мышку и сбежала. Помимо маленьких садовых прудиков, в усадьбе имелся и настоящий пруд для купания, с насыпанным песчаным пляжем и настоящими кувшинками. Здесь было очень красиво, но Джессике не пришлось расслабиться. Буквально наступая им с Элли на пятки, проклятый развратник явился следом, волоча надувную лодку.

Он и глазом не моргнул при виде разгневанной Джессики, уселся в лодку и стал плавать вдоль берега. Элли замолкла, задумалась. Джессика демонстративно отвернулась.

Только не смотреть на проклятую лодочку и мерзавца… А, ему тоже неловко, вон, очки темные напялил!

– ДЯДЯ…

Джессика замерла. Осторожно посмотрела на девочку. Вокруг себя. Опять на девочку. Странно, небеса на месте, птички поют, только вот у Армана Рено очень странное выражение лица…

– Дядя! Ар-р-рман!

– Да, Элли, детка, это… это дядя Арман!

Она не знала, кричать в голос, плакать или радоваться.

Свершилось! Самая естественная и правильная вещь в мире. Самое ожидаемое и счастливое событие в жизни Армана. Самое лучшее для Элли. Спали оковы ужаса, детский мозг освободился от страхов и тоски.

Она признала своего родного дядю. Теперь они не расстанутся. Будут играть в куклы и лазать по деревьям, кататься на лодке и изображать индейцев, забросят в сторону плюшевых зайчиков и мишек, увлекутся машинками и железными дорогами, а потом опять примутся за кукол…

А тетя Джессика будет навещать их. Сначала часто, потом все реже… Наконец ее визиты станут совсем редкими, скажем, на Рождество и на День рождения. Элли будет к ней доброжелательна, потом снисходительна, вежлива… и равнодушна.

А потом она вырастет и будет посылать ей открытки, которые Джессика станет складывать в шкатулочку, и когда после ее мирной кончины в Доме для престарелых придут выносить вещи из маленькой комнаты, эти кусочки картона просто выкинут, возможно, вздохнув при этом: «Бедная старая дева!».

Джессика вытерла слезы кулаком, душераздирающе шмыгнула распухшим от избытка чувств носом и медленно спустилась к воде.

– Она сказала «дядя Арман»… Эй! Ты жив?

– Что?!

– Что слышал.

Да, это не вполне вежливо. Только кому какое дело?