– Твой отряд сейчас бьют у Горелой рощи!
Клещи, державшие ее, разжались, она пошатнулась, но устояла.
– Что? Какой отряд?
– Тот, который ты послал на юг. Люди Иорга обошли его с тыла. Теперь уже отшатнулся он. И злоба была в его лице, злоба от непонятного.
– Откуда ты знаешь?
– Знаю. Я это вижу.
Она готова была смеяться. Все ушло – усталость, беспомощность, боль, тоска. Были легкость и ярость, а, может быть, это ярость создавала ощущение легкости.
– Все врешь. Кто донес тебе?
– Если им удастся прикончить твоих, они подойдут к Южным воротам и зажгут их. Твои пока еще держатся. Но хватит их ненадолго – там, у разрушенной часовни. – И, торжествующе. – Ты здесь, а их перережут, как свиней!
– Ты что, ведьма?
– Нет, – хрипло сказала она. Ей и в голову не пришло бы сейчас ответить иначе. – Но иногда я могу. Видеть. Вот так. – Тем не менее она не хотела отрицать своих способностей, ибо только они могли в эту минуту спасти ее, а он сразу поверил. О, он, безусловно, верил в ведьм.
– Значит, ведьма, – процедил он. Шагнул к двери, обернулся. – Если соврала, умрешь.
В дверях он бросил на нее последний взгляд, словно проверяя.
Но она стояла, выпрямившись, спокойная, уверенная, и страха больше не было в ее глазах.
Однако стоило двери захлопнуться, силы вновь покинули ее. Уверенность тоже. Она села, уронив голову на руки. Ей было плохо. Навалилась страшная усталость, знобило, трясло. И тошнило так, словно насилие, которого удалось избежать, совершилось в действительности. Мир подернулся пеленой отвращения, которая застилала и разум. Твердо понималось лишь одно: «Не сдамся». Она еще не знала, как, но не сдастся.
Потом с ней случилось то, что могло бы показаться невероятным. Она заснула. И сон, который ей привиделся, был странен. Она стояла на городской стене, опоясывающей чужой город с причудливыми разноцветными башнями, а под стеной было море, которого она никогда не видела. Стоявший рядом белобородый старик в чужеземной одежде что-то говорил ей, а она отвечала. И продолжалось это долго, и разговор, видимо, был важен, но Карен не знала языка, на котором она во сне беседовала со стариком, и потому ни слова из этого разговора не поняла.
* * *
Открыв глаза, она увидела свет в оконце. Белый свет, белый снег снаружи. Она придвинула стол к окну, влезла, собрала, дотянувшись до карниза, две пригоршни снега и умылась. И тут услышала лязганье ключа. Мгновенно спрыгнула, приготовилась обороняться. Но это был не Торгерн, а его телохранитель, то самый черноволосый парень.
– Привет, – сказал он так просто, будто они сто лет дружили.