– Да.
Флоллон был весь внимание. Она давно не была в церкви, ей хотелось войти, но там – он… Надвинув на глаза капюшон, она вошла в узкое и темное пространство капеллы. В тусклом отблеске свечей она увидела статую Приснодевы и перекрестилась. Но тут и этот свет затмился.
Он исповедался и получил отпущение грехов, Господи, спаси и помилуй нас! И теперь он смотрел на нее.
– Что у тебя в сумке? Зелья?
– Зелья.
– Ядовитые?
– Всякие. Тебе что, нужны мои зелья?
– Нет. Просто я увидел тебя и решил поговорить.
– Ты замечаешь, – сквозь зубы сказала она, – что сколько бы раз мы с тобой не встречались, между нами кровь?
– Плохая была бы ты лекарка, если бы боялась крови, – ответил он.
Карен не ожидала, что он помнит эти слова. Но он помнил. И воспоминание обострило ненависть до потери сознания. Вцепиться ему зубами в горло… перервать ему глотку… как собака! Она хотела завести собаку, там, в городе…
Лицо ее оставалось спокойным.
– А поговорить решил, потому что не знаю, – зачем я тебя здесь держу?
– Я вот тоже думаю – зачем?
– Ладно, спросим по-другому. Что ты можешь?
– Тебе этого не понять! («Не зарываться. Сдержись. Не ори».) Скажем так – видеть скрытое и прорицать грядущее. («Только не перегнуть».) Но тебе это ни к чему. Ты же не собираешься рыть колодцы и сажать сады.
– Не заговаривай мне зубы. Сады… – в его голосе послышалось величайшее презрение.
– Тогда найди какую-нибудь старуху в деревне, она тебе такого наколдует…
Он перебил ее.
– Я видел… там, в Тригондуме… ты можешь знать, что будет.
– Я тебе тогда же и сказала – это не всегда получается. Как найдет.
Он не обратил внимания на это замечание.
– Прорицать… И что ты видишь в моем будущем?
– Я вижу, что, если ты не расстанешься со мной, то скоро умрешь.
Слово вырвалось само собой, она даже не понимала, как.
– Ты мне угрожаешь? – он усмехнулся. Вероятно, жалкой представлялась ему эта угроза.
– Нет. Я это знаю, – жестко сказала она. В это мгновение она поняла, что действительно знает.
– Кто же меня убьет? Ты?
Она презрительно отмахнулась.
– Если б я собиралась тебя убить, я бы давно это сделала.
Он молчал.
Призрак свободы затмевал для нее сейчас мысль о могуществе. А если бы отпустил?
– Отравила бы?
Она не угрожала. Но вот что он услышал и понял: «Я давно могла извести тебя своими зельями, и безо всякого труда, а вот не извела. Как захочу, так и поступлю».
Он слышал голос опасности. А опасность он любил.
– Отравила бы?
– Нет.
– Снова врешь.
– Я никогда не лгу. Я не могу этого сделать. А избавиться от тебя, и рук своих не прикладывая, было бы куда как просто. Дала бы тебе талисман от любого оружия – вот! – из лопатки казненного – и тебя с этим талисманом прикончили бы в первом же сражении…