Линетта увидела, как молчаливая фигура двинулась вперед. Она промедлила мгновение, потом поспешила догнать. Они шли, и странно было, до чего быстро бурлящая, многоголосая ночь превратилась в безмолвную и безлюдную. Сначала они поднимались по пологому склону, потом оказались в месте пустынном и непонятном. Редкий кустарник, высокая трава, которую никогда не выкашивали, с песчаными проплешинами. С реки, сейчас невидимой, тянуло холодом. И никого, никого. Громовая пустошь, по общему убеждению, была прибежищем злых сил, и только святой, либо волшебник, наделенный большой властью, мог противостоять им.
Далеко позади остались праздничные костры, но, к удивлению Линетты, темнее не стало. Даже напротив. Ночь светилась как бы сама собой.
– Какая ночь! – пробормотала Линетта. – Не нужно никаких костров, все видно.
Карен обернулась. Она шла теперь, то и дело нагибаясь – собирала в охапку хворост и сухую траву.
– Даже если бы было совсем темно, – заметила она, – нас все равно бы увидели.
– Кто?
– «Все исполнено душ и демонов», – так говорили древние мудрецы.
Подняв глаза, Линетта увидела черный обугленный ствол дерева, разбитого молнией.
«Вот здесь они и водят хороводы.»
Они были на высоком берегу реки. Темнела вода под обрывом, а над ними – серое плоское небо. Ни звезд, ни луны. Ночь?
– Я запалю костер. А ты расплети косы. Так.
Она выкресала огонь, нагнулась над хворостом. Сквозь опущенные ресницы наблюдала за Линеттой. До сих пор она держала себя хорошо, даже отлично. Но Карен различала в ней скрываемую неуверенность. Это так. Иначе она не заговорила бы. Ведь я – все-таки – для нее не более, чем служанка. Но она знает, что служу я не ей.
Пламя лизало трещавшие ветки. Хорошее, доброе, чистое пламя. В такую ночь травы бы собирать, а не глупостями заниматься. Но это я могла делать, когда была на свободе. И сегодня я могла бы обрести свободу. Мы ушли далеко от крепости… никто не шел за нами… разве она мне помешает?
Нет. Она усмехнулась. Кто победил демонов в своей душе, не испугается их в воздухе. А теперь займемся тем, для чего пришли.
Встав на колени, Карен расстегнула сумку и стала вынимать из нее пучки засушенных трав. Ромашка… болотная мята… рута… тимьян… а главное – полынь. Все это она побросала в огонь. Губы ее шевелились, и Линетте казалось, что ведьма читает свою колдовскую молитву – «Отче наш» навыворот. Над костром попалил, кренясь, густой и горький дым.
– Ветер с востока, – сказала Карен, – это хорошо.
Она вынула из сумки ореховый прут и начертила круг на песке. Костер был в середине круга. Отступила.