Я знала, что клятва на оружии – единственная, которой здесь верят. Поэтому я вынула свой меч, и, держа его перед собой, сказала:
– Клянусь, что пойду с тобой, и покажу тебе вход в подземелье, и пещеру, и ходы под горой, которые там есть. И пусть покарает меня меч, если я лгу!
Теперь он поверил. Но я не собиралась на этом останавливаться. Спрятав оружие, я потребовала:
– А теперь ты поклянись, что выполнишь мои условия, и никому не расскажешь, что я тебе открою, и никто не узнает, где мы были с тобой!
И он поклялся мне в этом на своем мече.
И каждый из нас сдержал свою клятву.
Несмотря на страшную усталость, я нашла силы пойти и посмотреть, как выпускают осужденных. Я хотела убедиться, что их не убьют после того, как они покинут лагерь – это ведь тоже повсеместно в обычае. Но на сей раз обычай был нарушен, может быть, именно из-за моего присутствия.
Так эти люди и не узнали ни о том зле, которое я им причинила, ни о добре. И это хорошо.
В это время уже начало светать. Я стояла сразу за преграждавшими дорогу стражниками, кутаясь от сырости в плащ. Сзади послышались шаги. Я знала, кто это. Он не вытерпел. Вероятно, он ожидал, что после ухода пленных я ему сразу все выложу. Но я уже не могла с ним разговаривать.
– Я же тебе обещала. Значит, будет. Остальное – послезавтра.
Когда стемнело, я уже была готова идти, хотя можно было не спешить. Ему я сказала: «За ночь обернемся. Не отдавай никаких распоряжений. Все должно быть, как обычно. Нужны будут факелы. Кроме того, возможно, придется лазать по узким ходам. Соображай. Как мы выберемся из лагеря – это уж моя забота.»
Наконец, настало время идти. Заднюю стенку палатки я закрепила неплотно, потому часовой спокойно мог дремать на своем посту. Я была одета, как всегда, сумку перекинула через плечо, а волосы спрятала под капюшон. Было сыро, и плащ волочился по земле.
Небо было сплошь затянуто тучами, Луна и Меркурий – мои планеты – не видны. Торгерн уже ждал меня возле коновязи. Сеялся мелкий дождь, и сквозь дождь я увидела, что он смеется.
– Ну и погода! Ты, верно, поленилась наколдовать получше.
– Зато так я могу быть уверена, что нас не выследят. Тебя никто не видел?
– Нет. – Не знаю, чего он от меня ждал. Может, думал, что мы улетим на моем плаще. Но нам предстояло другое. – Все равно нас увидят. Часовой у коновязи. Но это не важно, я прикажу ему молчать. Или…
– Не надо. Ничего не надо. Он не увидит, – сказала я и быстро пошла вперед. Торгерн собрался было что-то крикнуть, но я сделала ему знак молчать. Через несколько минут я вернулась. Торгерн смотрел на часового, который все так же стоял, опираясь на копье, только более тяжело.