Не торопись сжигать мосты (Элиот) - страница 46

– Ты готова выйти за меня замуж?

Наверное, это было временное помутнение рассудка.

– Я готова хоть завтра.

Он наклонился, поцеловал ее в губы и, повернувшись к родителям, сказал:

– Завтра мы с Шеннон поженимся.


Он приехал за ней около полудня.

– Слетаю за кольцами в Лондон.

– Зачем так далеко?

– Видел отличную пару. Итальянская работа.

Она замялась.

– В чем дело?

– Ты уверен, что мы правильно все делаем?

– На все сто. Я люблю тебя.

Шеннон все еще мялась.

– Я рассказала маме. Она говорит, что лучше было бы подождать, пока ты закончишь университет.

– Ты тоже так думаешь?

– Не знаю. Я хочу быть с тобой, но…

– Тогда ни слова больше. Вернусь часа через два. – Он помахал ей рукой. – Смотри не выскочи за кого-нибудь, пока меня не будет.

Шеннон рассмеялась.

– Будь осторожен. Ночью подморозило, и на дорогах скользко.

– Я всегда осторожен, ты разве не заметила? – Марти надел черный гребенчатый шлем, опустил очки и стал похож на инопланетянина.

Таким она его и запомнила.

Через три часа позвонила его мать. Еще через час – отец. К тому времени Шеннон уже не находила себе места и после звонка поспешила к Гринуэям. Она подходила к дому, когда ее обогнала полицейская машина. Миссис Гринуэй стояла у ворот. Двое вышедших из машины полицейских направились к ней. Один из них, постарше, что-то сказал, и мать Марти покачнулась и начала падать. Второй полицейский подхватил ее, и тут же из дома выбежал отец. Миссис Гринуэй унесли внутрь. Последнее, что запомнила Шеннон, был ледяной, полный ненависти взгляд ее несостоявшегося свекра. А потом небо и земля задрожали, наклонились и поменялись местами.

Марти похоронили двумя днями позже. Шеннон провела в больнице две недели. Через палату от нее лежала миссис Гринуэй. Шеннон не знала и не хотела знать, как он погиб, и только через несколько месяцев набралась сил открыть местную газету.

На первую годовщину его смерти, почти накануне Рождества, почтальон принес маленький пакет. Развернув бумагу, Шеннон обнаружила изящный футляр, в котором лежали два тонких золотых колечка итальянской работы.


Часы показывали четверть восьмого утра. На субботу у Грегори были намечены кое-какие дела, а Тара никак не желала просыпаться. Встав полчаса назад он принял душ и побрился, потом прошелся по комнате, но подружка даже бровью не повела. Конечно, можно было бы облить ее холодной водой или пощекотать пятку, но это грозило серьезными последствиями, а рисковать ему не хотелось.

Взгляд скользнул по укрытой простыней фигуре. Черт, она действительно хороша! И не только. Немногие женщины способны вытворять в постели то, что проделывала Тара. Сейчас она казалась ему сексуальнее, чем раньше. Даже спутанные волосы только добавляли ей привлекательности. Длинные черные ресницы казались еще чернее на фоне бледного лица, распухшие от поцелуев губы слегка приоткрылись, а выглядывавшее из-под простыни бедро…