– Но кто же тогда убил Ксению?
– Кощей. Когда я ушла, она была жива. Наверное, он почувствовал, что Ксюша стала для меня чем-то большим… Он отравил ее, а потом смеялся мне в лицо. Сказал, что оставил для вас рыжий волос и что Настасью пора сдавать. Дьяка тоже надо было убирать, но весь спектакль затевался с одной только целью…
– Повесить все преступления исключительно на нее? Дальнейшее почти понятно, если вам тяжело говорить, то не надо…
– Чего уж там… – Она грустно улыбнулась, и в ее черных глазах на миг блеснула такая безысходная тоска, что у меня едва не остановилось сердце! – На совести Настасьи много загубленных душ. Она вертела Погановым, как хотела, и ей нравилось убивать… Я очень легко всадила в нее нож. Кощей не поверил, что мне не удалось добраться до дьяка, и ночью пошел на вас сам. Как вы спаслись – ума не приложу… От него еще не уходила ни одна жертва!
– Нам повезло, – лаконично объяснил я, – попался сумасшедший петух. На некоторых преступников кукареканье действует отрезвляюще… Олёна, я все понимаю, но тем не менее кража и убийство все равно имели место. По долгу службы я был бы обязан вас арестовать. Конечно, то, что вы пришли сами, можно попробовать оформить как явку с повинной, и тогда…
– Нет, участковый! Разве я бы просто так пошла? Умирать не хочу, а иного мне царь не отпустит…
– Ну почему же? Горох не настолько жесток, как трактуют учебники по истории. А к молодым, оступившимся девушкам тем более лоялен. Я думаю, что мы могли бы…
– Ничего мы с тобой не могли бы, Никита Иванович. – Олёна выпустила мою руку и чуть не плача остановилась. – Да посмотри же ты на меня, дитя недогадливое! Я же не человек… я…
Она стянула с головы красную ленту и, раздвинув густые волосы, показала мне маленькие рожки. Можно подумать, меня это убило на месте… Да я даже не удивился!
– Ну и что? Я видел такие у шамаханов. Вы из их орды? И хвостик маленький есть…
– Есть! И не маленький! – сердито притопнула Олёна, видимо, страшно довольная тем, что я не упал в обморок. – Не шамаханка я, а бесовка! С малолетства у родителей украденная и Кощею в холопки проданная. И быть мне в обличье бесовском, покуда…
– Не появится добрый молодец и не поцелует? – Я решительно сделал шаг вперед, обнимая ее за плечи.
– Быстрый какой… да если бы! – Она тихо вздохнула и прильнула ко мне на грудь. – Покуда срок мой не выйдет, а границ его я и сама не ведаю.
– Можно у Яги спросить, вдруг она знает?
– Вот и спроси… А меня не держи пока. Поверь, сыскной воевода, я и сама к тебе прибегу, как только сумею. – Теплые девичьи губы на мгновение коснулись моей щеки. – Ты только дождись меня… А на прощанье подарочек возьми, Бабе Яге покажи, в твоем деле милицейском, очень полезная вещь будет.