– Гой еси, селяне? – припоминая нужные слова, громко поинтересовался я. – Пошто рожи кислые, хоть капусту квась?! Нешто пшено грозой побило али коровы в отёл не пошли, а не то бабы лаской не радуют?
От последнего предположения физиономии окружающих повело судорогой. Не от смеха, от… не знаю даже чего, но глаза повыпучивали все, а мужики по полбороды себе в рот засунули, лишь бы смолчать…
– Шутка сие! Вижу, вы своих жён голубите… Вона как рьяно прижимаете, да только кормите плохо – не везде круглы, а?!
Мой ободряющий смех поддержал лишь ничего не понимающий Гётальс. Бабы в ответ так заскрежетали зубами, что мы быстренько заткнулись.
– Ничего не понимаю… Можно подумать, здешний люд ещё в позапрошлом веке живёт, а не при просвещённом правлении государя Александра Первого.
– Кто рек имя Антихристово?! – тонко взревел писклявый голос.
– Он! – дружным хором подтвердили все, указуя на меня обличительными перстами.
Всё тот же старик с горящим взором и дурными манерами шагнул вперёд, простирая руки в стороны:
– Чада мое! Зрите на сынов аспидовых, извергнутых из чрева смердящего! Един медноголов, един чёрен и кудряв, аки бес. Страшитесь и взора их, ибо семя оно злонравное и кипучее!
Мы с полковником невольно покосились друг на дружку. Он – в блестящей драгунской каске (правда, дырявой по моей вине…). Я кудрявый, конечно, но почему же именно как бес?! Лично мне кудрявые бесы ещё ни разу не попадались. О, идея! Приеду после войны, буду Пушкина дразнить…
– В сей день снииде на нас тяжкий крест – должно решить живот и смерть их, всё в руце нашей! Что речете, чада мое?
К чести собравшихся, должен признать, внутренняя дисциплина была у них практически на военной высоте. Никто и моргнуть не посмел без разрешения, народ отрепетированно набрал воздуху в грудь и на шесть тактов проорал:
– Те-бе-су-дить-от-че!
– Азм грешен есмь… – кокетливо опустил реснички старец, видимо, это была просто дань традиции.
– Су-ди-от-че!
– Склоняюсь пред слову вашему – беру суд, хоть худ и слаб еси. – Разбойник деловито потёр ладони и, наклоняясь к нам, на всякий случай шёпотом уточнил: – Ну что, служивые, не передумали золотишком поделиться?
– Нет у нас ничего, хрыч плюгавый, – беззлобно буркнул я, а француз, неожиданно правильно истолковав интерес старикашки, толкнул меня локтем:
– Друг мой, но, быть может, мерзавец чего-то хочет? Давайте расскажем ему лакомую сказку об острове сокровищ, где зарыты сумасшедшие богатства, а по дороге сбежим! Что нам стоит соврать?!
– Чегой-то иноземец лопочет?
– Предлагает русскому гусару солгать! – брезгливо ответствовал я, а статус Гётальса упал в моих глазах едва ли не безвозвратно. – Увы, месье, честь российского офицера не позволяет мне опускаться до банальнейшего вранья перед необразованными крестьянами!