– Грязная посуда… о, как это тонко! Что ни делай, куда ни стремись, после всех трудов твоих останется лишь пыль и тлен… Не исчерпать смысла в полёте бабочки… А ведь человек не бабочка, и в одном его пальце Дао больше, чем во Вселенной – ваш ответ был заоблачен!!! Никто не знает, что есть Истина, ибо это не выразимо словами… но вы… Вы одним движением, не сказав ни правды, ни лжи – просто смели все преграды, оставив лишь голую суть божественного озарения через затрещину! Откуда в вас это?! Когда вы столь глубоко познали изнанку изменчивой Пустоты? Как именно вы…
– Упс! – Ладошка Рахиль заботливо прикрыла неумеренный словесный поток восхищенного философа. – Достаточно двух вопросов, на третий словите по рогам. Вы же сами видели, таки сберегите себя для чихающей невесты…
Едва справившийся с рвущимся наружу хохотом, Иван Кочуев постарался нахмурить бровь, делая серьёзное лицо.
– Куда прикажете вас доставить, о мой великий господин? – елейным голоском поинтересовался негостеприимный отшельник. Надо признать, слово он сдержал. Хотя мог бы сдержать его и покомфортнее, но…
О том, что строки: «И дым отечества нам сладок и приятен…» написал не тот, кто, вернувшись, застал своё отечество в дыму и разрухе…
Вихрь, подхвативший всю троицу, возник из ниоткуда, повинуясь еле заметному движению рук длиннобородого старца. По сей день неизвестно, какими даосскими технологиями он владел (и даосскими ли?!), но едва Миллавеллор вызвал в памяти образ дорогого каждому истинно эльфийскому сердцу Арддурхоума, как ребят перевернуло вниз головой, закрутило и в неэстетической позе понесло в голубую даль. Сказать «спасибо» они не успели да и вряд ли теперь собирались…
Остроухий философ, истошно вопя, летел первым, хотя орал скорее даже от переполнявшего его счастья. Ещё бы – впервые посетить настоящего неприступного отшельника лысого высокогорья, битый час беседовать о тонкостях восточных афоризмов, бесплатно насладиться высокоинтеллектуальной дуэлью двух мудрецов и, исполнившись дополнительным просвещением, мчать чартерным рейсом прямо в объятия любимой женщины…
Иван и Рахиль такой бурной радости не испытывали. Ну, может, и поорали тоже, но чисто для приличия, от неожиданности, а так, опомнились быстро и летели молча. Казак держал еврейку за ногу, она его за ножны шашки, их весёлым клубком переворачивало в воздушных потоках, но в целом несло довольно уверенно, то есть страшно не было…
Один раз Иван даже заметил скользнувшую к ним из-за облаков летающую тарелку. Видимо, та бросилась, как сорока, на что-то яркое и нетрадиционное для перелёта, но, разглядев, КТО это летит, быстренько отвалила в противоположный угол горизонта…