— Эй, падаль! Спишь что ли? Подъем, бля! Рожей к стене, грабли в гору!
За дверью послышались возня и скрип.
— Так и стой, пока не скажу!
Взвизгнул от натуги ключ, проворачивая внутренности массивного замка. Запели свою скорбную песнь дверные петли. В лицо дыхнуло влажностью, запахом плесени и давно не выносящейся параши.
Стас почувствовал как давление сзади на руки ослабло, распрямился, насколько смог, взглянул в темноту дверного проема и тут же влетел туда, схлопотав хорошо поставленный удар ногой в спину. Стальная набойка еще раз лязгнула, зацепив порог, и тело вновь прибывшего задержанного в интересах следствия грациозно растянулось на грязном, липком полу камеры смертников.
Дверь с грохотом захлопнулась, каленые стержни замка легли в пазы, жестко разделив мир надвое — тот, что снаружи, и тот, что здесь, в каменном мешке три на три метра. И этот новый мир Стасу совсем не нравился, главным образом потому, что он был обитаем.
Силуэт второго постояльца, едва различимый в тусклом свете, падающем из крошечного оконца под потолком, оторвался от стены и опустил руки. Стас поднялся с пола, сделал два шага назад, уперся спиной в холодную кирпичную кладку и замер.
— Ты кто? — спросил он и сам удивился, насколько нелепо прозвучал этот простейший вопрос.
Незнакомец медленно повернулся, и луч заходящего солнца, скользнувший под капюшон, отразился двумя желтыми огоньками, вспыхнувшими, словно поминальные свечи. Два человека молча смотрели друг на друга, каждый из своего угла тюремной камеры, и ждали, не решаясь предпринять что-либо.
Землистые тонкие губы на иссохшем лице дрогнули и плавно растянулись в улыбке. Он узнал. Узнал и Стас. В два прыжка подскочив к Коллекционеру, он выхватил из кармана карандаш и приставил его отточенный конец к горлу ухмыляющегося охотника за головами. Тот даже не шевельнулся, только улыбка стала еще шире, открыв ряд неровных желтоватых зубов с хорошо заметными острыми клыками.
— Вот и свиделись, — прошипел Стас, надавив посильнее на горло врагу.
Грифель вошел под кожу, собирая вокруг себя быстро набухающую темную каплю.
— Ну, здравствуй тогда, — весело поприветствовал Коллекционер, едва не смеясь. — Как ребра, не ноют?
— Ноют, сука! — ответил Стас, свободной левой рукой коротко и резко двинув прямо по дыре на плаще в области правого плеча.
Улыбка моментально исчезла с надменной тощей рожи, сменившись гримасой боли. Охотник издал сдавленный гортанный рык и попытался сесть на пол, но впившийся в шею карандаш удержал его от этого импульсивного поступка.
— А у тебя как? Ничего не болит? Нигде не давит?