— Богатые здесь дома, — заметил Стас.
— А чего, лес рядом — руби да строй, — ответил дед. — Я и сам недавно сюда с юга перебрался. Одно плохо — земля тут дорогая шибко, неслабо пришлось раскошелиться.
— Земля? — удивился Стас. — Землю продают?!
— А ты думал? Бесплатная она за рощей, а тут все куплено.
— Кем?
— Да есть здесь товарищ один ушлый. Прибрал землицу к рукам, а теперь богатеет на этом деле. В аренду сдает.
— Это как?
— А так — живу вот я в доме своем, с садиком, с огородом, с банькой, а земля, на которой стоит все это, не моя.
— Что за бред? — на лице Стаса отразилось искреннее возмущение. — Дикость какая-то.
— Ну, это тебе дикость, а здешние-то привыкли уж давно. Платим каждый месяц за аренду. А платить не будешь — разбирай домульки свои и пиздуй куда хочешь с землицы хозяйской. Так-то.
— И много платите?
— Пока терпимо — по двадцать монет с надела.
— А почему за рощей не селится никто?
— Да неохота никому от стада отбиваться, вот и не селятся. В общей куче оно поспокойнее как-то, что ли, безопаснее.
— Чего здесь бояться? Не в глухом же лесу. Собрались бы семьи три-четыре, отстроились рядышком — вот тебе и новый поселок. А дальше и другие подтянутся.
— Хе. Умный ты больно. Языком-то молоть каждый горазд, а ты попробуй, найди кого. Хер там. Тем более что не приветствуется это городским начальством, — объяснил дед, заметно снизив громкость на последней фразе.
— Это что значит — не приветствуется?
— Да строился здесь один не так давно. Быстро довольно сруб поставил, баньку — все чин по чину. А потом стали к нему на участок люди какие-то захаживать, разговоры там разные говорить. О чем уж они толковали — я не знаю, врать не буду, только очень скоро сгорел и сруб и банька, да и хозяин, говорят, вместе с ними. Вот такие дела.
Стас задумался, глядя по сторонам и пытаясь хотя бы приблизительно подсчитать количество дворов.
— Много, много, не считай, — усмехнулся дед, поймав ход его мысли. — Хозяин на этой земле состояние уже сколотил, а сам за стеной проживает в таких хоромах, что нам с тобою и не снились. А вон, кстати, и моя домулька, — старик кивнул в сторону солидного бревенчатого дома, крыша которого была выстелена рубероидом.
— Неплохо, — одобрил Стас. — Один живешь?
— Один, — махнул рукой дед. — Сын погиб, невестка с внуками в Коврове осталась. Так вот и живу, как пес старый — никому не нужен.
— А как сын погиб?
— Да глупо. Хотя у молодых смерть другой и не бывает, наверное. Это нас, пней трухлявых, она стороной обходит. Нас обходит, а их забирает, — проговорил дед задумчиво. — На мине Андрюшка мой подорвался. Огород решил чуток расширить. Вот и расширил… Грядку перекапывал, и как оно ебанет! Ноги обе оторвало напрочь, аж до бани ошметки улетели. Живот весь осколками посекло. Минуты через две прямо там, на грядке и помер. Мы ж не знали даже, как до избы его дотащить. Ходим с невесткой вокруг, словно двое умалишенных, причитаем. А за что взять-то? Руки есть, а внизу… — голос у деда задрожал, он отвернулся и вытер глаза рукавом. — За одно только Господа каждый день благодарю — детишек тогда рядом не было, внучков моих. А то ведь постоянно вокруг Андрюшки крутились.