— Ты это, извини, отец, — смутился Стас. — Не подумав, спросил.
— За что же извиняться-то? Твоей вины здесь нет, — дед шмыгнул носом, шумно выдохнул и натянул поводья. — Вот и приехали. Все, пассажиры, слазь. Конечная.
Дремавшие тетка с парнишкой вздрогнули и неловко засуетились спросонья, навьючивая на себя поклажу.
— Где тут двор ваш постоялый? — спросил Стас.
— Вон там, за избой со ставнями, — ответил дед. — А хочешь, так это… у меня оставайся.
— Не знаю. Мешать не буду?
— Не будешь. Да и будешь если — переживу. Чем ты мне больно помешаешь-то, пню старому? А так поболтаем хоть, все повеселее.
— Ну, тогда, пожалуй, останусь. Спасибо.
— Вот и славно, — обрадовался дед. — Вот и отлично.
Тетка с парнишкой, увешавшись тюками и корзинами, пыхтя, заковыляли дальше по улице.
— Эй, пассажиры, — крикнул дед вдогонку. — Ничего не забыли?
— Нет, — отозвался парнишка.
— Мое с собой все, — буркнула тетка.
— Ну и хорошо, — подвел дед итог рабочего дня, отпер ворота, взял лошадь под уздцы и повел на двор.
Стас прошел следом и встал перед крыльцом.
— Сейчас, сейчас, — торопливо протараторил дед, выбегая со двора и звеня ключами.
Он поднялся на крыльцо, открыл дверь и сбежал вниз.
— Ты заходи, располагайся там, а я лошадь только распрягу, овса дам и подойду.
Стас вытер подошвы о тряпку у входа и прошел внутрь.
В сенях было прохладно, пахло сеном и куриным пометом. Вдоль стен расположились длинные скамьи, на которых стояли горшки, банки, ведра и две здоровенные бутыли с какой-то белесой мутноватой жидкостью. На стене висели коромысло, хомут. Серп приютился на гвоздике, рядом с длинным белым полотенцем в голубых узорах по краям. В углу стояли коса, швабра и веник. От входной двери до следующей, с противоположной стороны, тянулся половик, старый и выцветший, но чистый, с когда-то ярким красно-сине-зеленым орнаментом, изображающим диковинных птиц в райских кущах. Справа из сеней был выход на двор. Оттуда доносилось приглушенное лошадиное ржание и тихое неразборчивое бубнение деда, беседующего о чем-то со своей скотиной. Дверь напротив входной вела то ли в летнюю спальню, то ли в кладовку. Слева располагался вход в жилое помещение. Стас потянул за ручку и заглянул внутрь. Просторная квадратная комната. Направо кровать, налево печь, прямо, между двух окон, стол с двумя стульями. Справа над столом в углу икона за белой кружевной занавесочкой. У двери стояла пара тапок.
— Проходи давай, — раздалось вдруг за спиной. — Чего у порога-то топчешься?
Стас присел на и начал развязывать шнурки.
— Да заходи так, не разувайся, я все равно половики снял постирать, — сказал дед и протопал в сапогах по голому дощатому полу.