И, по правде говоря, жить в мире, где все держат рот на замке, было хорошо.
— Пока мы все про меня, да про меня, да про меня, — наконец сказал Томас — А как насчет про Миа, про Миа, про Миа?
Сосед номер один хмыкнул: это была их старая шутка.
— Отлично, — сказал он, пожимая плечами. — У нас с Биллом все отлично. Когда общаешься с Байблами, все отходит на второй план. — Он помолчал. — Страшно не хочется говорить, но раньше, когда вы с Норой все время ругались... — Миа запнулся, вид у него был виноватый.
Томас фыркнул и покачал головой.
— На вас было жалко смотреть, — закончил Миа.
— Дела обстояли так хорошо?
— Нет, дела с сексом обстояли хорошо.
Томас тяжко вздохнул. Хотя Миа не делал секрета из того, что он гей, чрезмерная настойчивость, с какой он упоминал об этом Томасу, заставила его предположить, что проблемы остались. Уже не впервые Томас задумывался над тем, насколько открыто держится с ним Миа. Конечно, он был до неловкости откровенен насчет своих отношений с Биллом, но почти никогда не упоминал о своем прошлом до приезда в Нью-Йорк. Порой казалось, что резкость его откровений, касавшихся личной жизни, была всего лишь искусным обманом: фокусник отвлекает внимание публики, прежде чем раскрыть ладонь.
Возможно, поэтому последовавшее молчание было таким... хрупким.
— Думается мне, надо будет присмотреть за детьми на той неделе, — наконец сказал Миа.
— Я тут бог знает чего навыдумывал, Миа, — со вздохом сказал Томас — Это просто...
— Да ты не волнуйся. Скоро школа. И потом...
— Что потом?
— Никогда не думал, что скажу это, но я люблю... — Он смущенно, что было так нехарактерно для него, отвел взгляд. — То есть я хочу сказать, что люблю их... Ты знаешь, отцовские чувства мне несвойственны — вроде там возиться с куколками, но...
Он виновато посмотрел на Томаса. Порой казалось, что Миа только и делает, что извиняется.
— Они взяли тебя за живое, — сказал Томас.
— Это они тебя взяли.
— Ну что, за них, — негромко произнес Томас, кивнув в сторону палатки.
В ночной темноте мягко звякнули бутылки.
Когда Миа ушел, Томас вытащил во двор свой надувной матрас и спальный мешок. Он согласился, чтобы дети спали на улице только под неослабным контролем. Он не сомневался, что ад следует за ними, пусть даже ФБР считает, что Нейл перебрался во Флориду. Кроме того, он уже давно, очень давно не спал под открытым небом. И ему нравилась мысль, что он — на страже своих детей.
Сбросив туфли, он залез в мешок, не раздеваясь. Сжался, чтобы сохранить тепло, и стал смотреть в огромный ночной небосвод. Видимость была отличная; черные провалы зияли между колючими белыми точками — точек было много, и с трудом верилось, что они скрываются из поля зрения расположенных на земле телескопов, потому что промышленные выбросы загрязняют верхние слои атмосферы. Звезд было огромное множество.