Все новые и новые очертания появлялись и таяли во мраке. Картинка подпрыгнула, словно камера наткнулась на обломки кораблекрушения. Томас наблюдал за каждой мельчайшей подробностью с той же тревогой, что и в первый раз. Непонятно почему, но от знания, что он не увидит Фрэнки, все делалось только хуже.
Хотя если бы он...
«Все это нереально. Просто все эти вещи и люди существуют только у меня в голове...»
Неожиданно картинка стабилизировалась. Вглядываясь, Томас различил нечто наподобие собачьей конуры с цепью... Конура стояла в подвале, заваленном всяким хламом. Человеческая фигура неуклюже двигалась в полумгле, явно позабыв о следящем за ней объективе.
— Аллилуйя, — прошипели динамики, будто слово это само вынырнуло из «белого шума».
Человек отшатнулся, затем пьяно рухнул на колени. Теперь он рыдал.
— Аллилуйя...
Свет вспыхнул ярко и внезапно, как прожектор, направленный из засады тюремной охраной. Человек развернулся к камере. Томас, словно со стороны, услышал собственные всхлипывания, как в первый раз, когда он понял, что это не Фрэнки... а Джеки Форрест, вытянувший руки, словно прокладывая путь сквозь толпу папарацци. Голова его была перебинтована, как у Халаша, и утыкана какими-то серебристыми винтами.
— Ты, — возмущенно плюнул он. — Ты не можешь причинить мне боль! Я знаю, куда я иду! Я видел!
— Ты видел?
Вопрос буквально потряс проповедника. Гнев и ужас попеременно мелькали на его лице.
— Я следую вере! — Он вытер подбородок и безумно улыбнулся. — Вера — это суть того, на что мы уповаем! — воскликнул он трепетным баритоном, который столь многие проповедники приберегают для библейских цитат. — Уверенность в невидимом!
— Значит, вера без свидетельств и есть свидетельство?
— Тебе этого никогда не понять, ты — сукин сын! — прорычал Джеки. — Пока ты не будешь корчиться в адском пламени! Тогда твоя аго...
— Агония? Ты это хотел сказать?
Джеки снова изо всех сил смачно плюнул. Потом встал, его снова потянуло назад, и он неуклюже повалился на пол. Темное пятно мочи и фекалий расползлось вокруг. Он хотел было вскрикнуть, но вместо этого его вырвало.
Джеки обмяк.
— Сук... сы... — всхлипывал он. — Сук... сы...
— Позови его.
Джеки свернулся, как зародыш.
— Па-жа-луйс-с-с-та! — прошипел он.
— Ну позови, позови его.
— Па-жа-луй-с-с-с-та, Боже! — взвыл он. — ПА-ЖА-ЛУЙ-С-С-ТА!
Какое-то время Джеки беспомощно ползал по полу, потом подпрыгнул, словно кто-то неожиданно легонько ударил его по плечу. Так он стоял, дико озираясь, затем медленно повернул лицо в сторону света, идущего от камеры.