Город — упрямый змеящийся лабиринт — весь в перекрестьях теней, издевательски хохочущий над еще одним отцом, остервенело вцепившимся в баранку. Гараж. Закопченный бетон. Тупая, ворчливая сестра, все время одергивавшая его.
— Скажите мне, черт возьми, где?
Дверцы лифта, распахнувшиеся, как занавес. Что это за шум?
Сэм в залитом светом флюоресцентных ламп холле, торопливо крутящаяся вокруг него, чтобы подготовить, уберечь. Джерард, свирепо уставившийся в пол.
— Том... Том... Том...
Он оттолкнул ее, и дальше — мимо, мимо всех этих профессиональных лиц, сверкающих ботинок, накрахмаленных халатов.
— Том... Он в порядке. В порядке. Он...
Этот шум.
Через дверь, вниз, в холл с множеством окон.
— Том, пожалуйста!..
Мимо врачей с бледными лицами. Кратчайшим путем, словно к его сердцу прицеплен поводок.
Огни. Кровать. Накрахмаленные простыни и мягкие хлопковые одеяла. Сдержать себя.
Его мальчик. Глаза круглые, как монеты, рот — зияющее «о». Искривленное тело корчится над незримым пламенем...
Фрэнки.
Сэм, впившаяся ему в плечи.
— Он никак не перестанет кричать, Том. Не может перестать...
Этот шум.
Слабый человек дивится, что оказался избранным. Сильному все известно заранее.
Конечно, такого рода знание не опишешь в словах. Не напечатаешь в книгах.
По-моему, так и лучше.
Ты вскрикиваешь, когда я касаюсь тебя. Хрипишь, когда я начинаю душить. Ты пытаешься отбиться от меня кулачками, которые слишком малы. Странная вещь — эта власть, какой я обладаю над тобой сейчас, — ты размякаешь, обращаешься в жидкость. Каждый клочок поверхности твоего тела беззащитен, даже те складки, что скрыты внутри. И все же я могу раздробить эту податливую среду на части, из которых ты состоишь.
Я переворачиваю тебя на живот, я всегда переворачиваю тебя на живот. Я провожу пальцем по твоей рассеченной спине. Эрекция следует мгновенно и требует удовлетворения.
Я достаю клещи, пальцы у меня липкие. Я перекусываю твой позвоночнику основания поясничного изгиба. И вот ты уже кукла — с помойки. Визжащая и рыдающая кукла.
Ты не чувствуешь, как я трахаю тебя.
Я снова перекусываю тебе позвоночник, на этот раз — у затылка. Осторожней, осторожней — я должен быть уверен, что ты еще дышишь. Я перекатываю тебя на спину, мажу ладони кровью. Я прикладываю их к своему телу, оставляя отпечатки там, куда ты так и не дотянулась.
Ваши теоретические объяснения, пожалуйста?
Я дрочу твоими безвольными руками, скользкими ладонями.
Я гляжу, как ты глядишь на меня. Мы с тобой — под одним большим молчаливым покровом. Я вижу, что ты понимаешь. До этого ты была непроницаема, но теперь ты — окно, прозрачный просвет в моем желании. О да, я вижу тебя. Неподвижную, как фотография на обложке журнала. С таким же ничего не выражающим лицом, как порнозвезда между случками. Такая сладкая. Сладкая. Как давно ты значишь только то, чего бы мне хотелось...