Мысли бешено проносились у Томаса в голове. «Что-то. Что-то. Я должен что-то придумать...»
Нейл улыбнулся так, как улыбался всегда, когда ловил себя на неточности.
— Конечно, все это делал «не-я». Я просто потакал тому, что происходило само собой. По сути дела, мой мозг превзошел себя.
— И мой мозг тоже на это способен, Нейл. Нейл! Тебе больше не нужны все эти изощренные фокусы. Почему бы тебе не отпустить ее, закрыть театр, и пусть каждый из нас вернется к своей работе.
— Красиво, — хмыкнул Нейл. — Да тебя нужно просто развязать, Паинька. Остальные — Повски, Халаш, Форрест и Гайдж — заставляли тебя снова проверять все пункты спора, самым непосредственным и чувственным образом снова знакомить тебя с силой твоей собственной логики, твоих обоснований. А в мою задачу входило дать тебе настояться, как чашке чертова чая.
— Нет, — пробормотал Томас, думая о галерее непристойностей, свидетелем которой он был, обо всех доводах, приводимых в собственную пользу в споре на протяжении этих лет. Нейл знал, что он занимается этим, что он, подобно большинству других, склонен обольщаться звуками собственного голоса... — Никогда!
Нейл сморщил нос, словно принюхиваясь к дурной шутке.
— Да брось ты, Паинька. Как мы уже говорили, я отслеживал процессы, происходившие в коре твоего мозга. МРВ не врет...
Если бы Томас мог свесить голову на грудь, он бы это сделал. Ему было отказано даже в позе побежденного. Нейл усмехнулся с сожалением.
— Твоему мозгу необходимо подвергнуть обработке теперешнюю потерю соподчиненной ему нервной системы, признать бессмысленность этой потери. Только тогда он будет в состоянии прозреть сквозь рассудочный шарж, который только сбивает его с толку. — Он скосил глаза, словно охваченный печалью. — Просто ты слишком привязан к своей воображаемой семье...
— Что сказать? Любовь умирает мучительно.
От этой мысли его чуть не вырвало.
«Превосходно...»
— Было довольно легко заманить сюда Нору, — продолжал безумец. — Пару недель назад я подбросил ей записку с просьбой приехать. Как видишь, она питала некие надежды обольстить меня — ради Фрэнки, я полагаю. Она все время была частью плана...
Последние слова он произнес с озабоченным видом: что-то на экране слева привлекло его внимание.
«Нет-нет-пожалуйста-господи-черт-тебя-побери-нет!»
— Каждое воскрешение требует крещения, Паинька.
Потом случилось нечто странное, что-то такое, что он, как преподаватель психологии, должен был бы узнать, но не мог. Странная радость жизни переполнила все вокруг, самые несбыточные мечты сгладили острые углы. Внезапно Томасу показалось, что перед ним — какой-то резиновый мир, место, полное то растяжимых, то съеживающихся симулякров