Нейропат (Бэккер) - страница 6

— Да уймитесь же. Послушайте, девочки и мальчики. Пожалуйста.

Теперь Рипли и Фрэнки тараторили в один голос:

— Нет, ты!..

— Нет, ты!..

Боже Всемогущий, голова просто раскалывается.

— Да послушайте же вы, скандалисты! — крикнул Томас. — У вашего старика выдалась крутая ночка.

— Опять напился с дядей Кэссом, да? — фыркнула Рипли.

— Можно, мы разбудим его, папа? — попросил Фрэнки. — Ну, можно, мы разбудим его, пожалуйста?

Откуда это неясное, дурное предчувствие? «Просто тяжелая ночь, — сказал он себе. — Днем во всем разберусь».

— Нет. Не трогайте его. Лучше послушайте меня! Я уже говорил, что у вашего старика была бурная ночь. И теперь ему нужно, чтобы его дети дали ему немного передохнуть.

Оба посмотрели на отца весело и настороженно. Они видели его насквозь — умные маленькие изверги. Несчастный папуля. Когда они выводили его из себя, то всем своим видом показывали: они понимают его притворство. А потом ему самому уже начинало казаться, что он действительно притворяется. Что-что, а манипулировать людьми они умели, шельмецы.

Томас сделал глубокий вдох.

— Я сказал, что вашему старику нужно, чтобы дети дали ему немного передохнуть.

Дети мгновенно переглянулись, словно желая убедиться, что оба в одинаково озорном настроении, а затем начали смеяться.

— Сама себя обслужи, девка! — крикнул Фрэнки, подражая какому-то фильму, который они смотрели не так давно. С тех пор это стало обязательной шуткой к завтраку.

Тут Томас понял, что погиб. Он признал поражение, взъерошив детям волосы и расцеловав их в макушки.

— Только не говорите «девка», — пробормотал он.

Потом и сам принялся за завтрак, подобно примерной девке, обслужившей господ. Он успел позабыть, как любил когда-то проводить утреннее время в будни с детьми. Даже с похмелья.


Как правило, он виделся с Франклином и Рипли только по воскресным дням — так значилось в соглашении об опеке. Однако Нора попросила взять их на неделю, ей, видите ли, нужно было съездить в Сан-Франциско. Обычно взять детей не составляло проблемы, однако Нора выбрала самый неудобный момент: конец лета, дети уже устали отдыхать, а он, Томас, по горло загружен работой в приемной комиссии и готовит новые курсы для грядущего семестра.

Слава богу, вызвался помочь его сосед Миа.

Настоящее имя Миа было Эмилио, но все звали его Миа — скорее всего, потому, что фамилия его была Ферроу. [5] Отличный был мужик: сам он определял себя как марксиста-любителя и гомосексуалиста-профессионала. Он писал технические тексты для « JDS юнифейз» [6] и обычно работал вне дома. Хотя он постоянно кричал о том, что ни во что не ставит детей, но становился положительно сентиментален, когда речь заходила о Фрэнки и Рипли. Он жаловался на них, как закоренелые фаны жалуются на победную серию своей команды, словно принося доказательства покорности переменчивым богам. Томас подозревал, что его любовь к детям была во многом сродни отеческой, иными словами, неотличимой от гордости.