Люк сгреб меня в охапку, швырнул на кровать, и через несколько секунд на мне почти не осталось никакой одежды. Его широкий мужественный ремень с большой пряжкой уже был расстегнут, как и две верхние пуговицы на кожаных штанах. Вероятно, я расстегнула их еще в такси, хотя совершенно не помню этого момента. Раздетый он был такой красивый!
Я хотела окончательно раздеться сама, но он не дал мне. Сначала он задрал мой топ, так что мои груди оказались на свободе. Улыбаясь и крепко держа меня за руки, чтобы я не могла двигаться, он принялся играть с моими сосками. Он дотрагивался до них своим членом, заставляя меня вибрировать от желания.
– Давай же! – не выдержала я.
– Что давай? – с самым невинным видом спросил он.
– Как ты хочешь это сделать?
– Что сделать?
– Ты знаешь! – взмолилась я, выгибаясь дутой.
– Скажи мне, – злорадно улыбнулся он.
– Ты, негодяй! Ну, пожалуйста!
И тогда он сорвал с меня остатки одежды. Я кончила почти сразу, как он вошел в меня. Это длилось и длилось, снова и снова. Никогда не знала, что так бывает. Я вцепилась в его плечи, полностью парализованная, содрогающаяся, подхваченная волной наслаждения. Потом его дыхание стало хриплым и прерывистым, он застонал. «О, Рейчел! – жалобно пробормотал он, запустив пальцы в мои спутанные волосы. – О, Рейчел!»
Потом наступила тишина. Он был весь покрыт гусиной кожей и лежал на мне, уткнувшись лицом мне в шею. Люк приподнялся на локтях и долго смотрел на меня. Потом улыбнулся широкой, чудесной, в высшей степени умиротворенной улыбкой.
– Рейчел, детка, – произнес он, – кажется, я люблю тебя.
– Ну, вот и Клойстерс. – Папа сбавил скорость (что было довольно трудно сделать, потому что он ехал всю дорогу из Дублина со скоростью двадцать миль в час, и это ужасно раздражало Хелен) и указал на раскинувшуюся перед нами долину. Мы с Хелен присмотрелись. Молча созерцая выцветший зимний пейзаж с домом в готическом стиле, я почувствовала комок в горле.
– Веселенький домишко, – одобрительно заметила Хелен.
Честно говоря, я была несколько встревожена. Неужели это здание непременно должно выглядеть, как приют? Дом, и сам по себе мрачный, был к тому же обнесен высокой каменной стеной с высаженным вдоль нее вечнозеленым кустарником. Я не удивилась бы, если бы заметила летучих мышей, кружащих вокруг башенок при свете полной луны, хотя было всего одиннадцать часов утра и никаких башенок на крыше не наблюдалось.
– Клойстерс, – пробормотала я и постаралась скрыть свое волнение за мрачной шуткой, – здесь-то меня и поджидает Немезида.
– Немезида? – с интересом спросила Хелен. – А что она поет?