— Ты, видно, считаешь, что раз ты черный, это должно меня остановить?
— Вовсе нет. Я сказал так для того, чтобы вы оставили меня в покое. Секс с незнакомками не отвечает моему представлению об удовольствии.
— Глупости! Ты даже не представляешь, чего ты лишаешься.
— Отлично представляю. И к тому же, с белыми женщинами я вообще не сплю. Лаки фыркнула.
— Боже, до чего самоуверенный. А почему же, позвольте вас спросить, мистер, вы не спите с белыми женщинами?
— Потому что всех их можно разделить на две категории.
— Это какие же?
— Вам и в самом деле хочется это знать?
— Стала бы я спрашивать.
— О'кей. Они либо находятся во власти мифа о гигантском черном пенисе, либо настолько кичатся своим свободомыслием, что становится тошно: смотрите на меня — да, я сплю с чернокожим! Какая дерзость, а?
Лаки рассмеялась.
— Мне знакомы оба этих типа. Но уверяю тебя, я к ним не отношусь.
— Еще бы.
Несколько минут они провели в тишине. Стивен сам себе удивлялся: и что это заставило его быть с нею, столь откровенным? Он сказал этой женщине более чем достаточно. Когда вспыхнет свет и они вновь вернутся к действительности, он будет сожалеть об этом.
— Я тоже делю мужчин на две категории, — нарушила молчание Лаки. — И когда я вижу человека, мне тут же становится ясно, к какой из них он принадлежит.
— Что же это за категории?
— Те, с кем я тут же легла бы в постель. И те, с кем я предпочла бы сначала познакомиться. Вторая категория намного малочисленное первой.
Стивен невесело рассмеялся.
— Уж не собираетесь ли вы поведать мне о своих проблемах? Прозвучало это так, будто сейчас вы станете рассказывать мне о своем тяжелом детстве.
— Моего отца не назовешь обычным человеком с улицы. И действительно мне уже давно приходится многое держать от него в секрете, в противном случае, ни о какой свободе действий и мечтать бы не пришлось.
— Почему? Кто он? Полицейский?
— Это неважно. — Выпрямившись, она топнула ногой об пол кабины. — Вот дерьмо! Когда же мы отсюда выберемся?
— Сядьте и успокойтесь. Нервничать сейчас бесполезно.
— Слушай-ка, уж если мне не удалось растормошить тебя, то почему бы мне хоть самой не взбодриться?
— Потому. Впереди долгая и душная ночь. Стоит поберечь свою энергию.
— А ведь ты прав.
Она вновь опустилась на корточки, принялась расстегивать молнию на сапожках. Сбросив их, она тут же вылезла и из джинсов.
— Вот так-то будет получше!
— Что такое?
— Разденься. Я уже.
— Мы ведь только что говорили…
— Секс здесь ни при чем, дурень. Так намного прохладнее.
Стивен задумался над предложением. Но что это будет за картина — когда их найдут здесь, вдвоем, практически голыми?