– Ты поняла? – спросила Роксалена.
– Да, да, госпожа.
– Очень хорошо. – Роксалена подошла к своему туалетному столику и принялась писать, выбирая самые простые турецкие слова:
Я передала твоему родственнику, где ты находишься. Он обратится в посольство и попытается тебя освободить. Не отчаивайся». А ниже добавила по-английски: «Я твой друг. Я тебе помогу».
Подписывать письмо Роксалена не стала. Просушив буквы, она сложила листок и отдала торговке.
– И скажешь Саре, что это письмо от меня. Не забудь, мне нужно доказательство, что ты ее видела, например: прядь волос, какую-нибудь личную вещь.
Роксалена прекрасно понимала, что женщина могла прибегнуть к любой хитрости, лишь бы получить обещанные деньги.
Торговка выхватила из рук принцессы письмо и первую половину банкноты в двести курушей и спрятала их себе за пазуху.
– А если ты кому-нибудь расскажешь об этом письме, я позабочусь о том, чтобы мой отец с тобой расправился. А теперь можешь идти, – высокомерно произнесла Роксалена.
«Женщина с узлами», поспешно собрав свои товары, кинулась к двери. Ширза выпустила ее в коридор, чтобы дожидавшиеся евнухи могли ее увести. Роксалена схватила Ширзу за руку.
– Как ты думаешь, у нас получится? – встревоженно спросила Роксалена.
Ширза сжала ей пальцы, стараясь успокоить свою госпожу:
– Думаю, получится, госпожа.
– Я скучаю без Сары, – сквозь слезы проговорила юная принцесса, кусая губы.
– Вы ее скоро увидите.
Роксалена кивнула, но по ее лицу было видно, что она совсем не уверена в этом.
Халид метался по залу для аудиенций, то и дело ероша волосы пальцами. Его бриджи были забрызганы грязью, рукав рубашки разорван, щека испачкана пылью. Каждый раз, когда открывалась дверь и входил слуга или гонец, он нетерпеливо поворачивался навстречу вошедшему – и разочарованно отводил взгляд.
– Где моя лошадь? – прикрикнул он на последнего несчастного грума, который, застыв на месте, ответил:
– Седлают, господин. Хан так устал после вашей первой поездки, что нам пришлось его вытереть…
– Не желаю слышать никаких оправданий! – заорал Халид. – Я здесь уже десять минут, а мне до сих пор не подали свежую лошадь! Теперь, если я не…
Он оборвал свои слова, не закончив фразы: двери снова открылись, впустив хислара, железной хваткой сжимавшего руку Сары.
Халид изумленно уставился на девушку: руки у нее были связаны, чадра сбилась, запутавшись в волосах, распухшие покрасневшие глаза говорили о том, что она плакала.
Халид кинулся к ней, заключил в объятия, шепча что-то по-турецки. Сара была так измучена и подавлена, что устало приникла к нему, бессильно уронив голову на его плечо.