– Пусть попробуют.
– Не зарывайся! – Она в раздражении топнула ножкой и наставила на него палец. – Артуро де Дорес и его последний сын где-то здесь. Думаю, они уже знают о твоем присутствии. Если Артуро не будет приглядывать за своим великовозрастным отпрыском, так просто ты отсюда не уйдешь. Де Фонсека пригласил тебя не вино хлебать. Я не думала, что у тебя хватит глупости войти в клетку с голодными львами!
– Поздно уходить, сеньора. – Ламия наконец-то решила вступиться за мужа и прервать поток гневного красноречия. – Это будет расценено как бегство.
– Да, – графиня де Коста сразу как-то сникла, – поздно. Я хотела предупредить. Береги себя, мой мальчик. Не попадайся им. Если что, Мигель будет рядом. Пойду найду его.
– Спасибо, сеньора.
– Глупости! Де Коста не бросают своих воспитанников на съедение акулам! К тому же родственников! – И добавила дегтю: – Даже если у них отсутствуют мозги! Рийна, рада была тебя увидеть. Береги его.
– Она, как всегда, очаровательна, – без всякой иронии в голосе произнесла Рийна, провожая старую графиню взглядом.
Фернан вежливо промолчал. Лишь улыбнулся. Криво. Для Рийны сеньора де Турсеко всегда была очаровательной, пускай порой и острой на язык женщиной. Она не видела графиню де Коста в тот зимний день, когда та смело вышла из своего дома к приехавшим за головой Фернана де Муора. Одна маленькая женщина со сталью в карих глазах против двадцати вооруженных мужчин. У него до сих пор в ушах звучал ответ на предложение выдать им белобрысого ублюдка. Восемь коротких слов. «Убирайтесь! Иначе мои люди выпотрошат вас, как рыб!» Графиня де Коста не боялась никого и ничего и, когда надо, была готова костьми лечь за честь своего рода. В тот ясный зимний день двадцать мужчин спасовали перед одной маленькой, гордой женщиной. Они убрались, бормоча под нос проклятия, а сеньора де Турсеко как ни в чем не бывало вошла в дом, закрыла за собой дверь и только после этого, прислонившись к стене, разрыдалась. Наверное, в тот момент она думала о том же, о чем и Фернан, подслушивающий ее разговор с кровниками с лестницы, ведущей на второй этаж. Что было бы, если бы враги узнали, что, кроме кухарки, конюха и двух служанок, в доме больше нет ни одного человека, ибо все люди графини два дня назад спешно выехали в Таже за телом погибшего графа. Нет, сеньоре и ее домочадцам вряд ли бы причинили вред. Де Турсеко были верными сторонниками Лосских, к тому же никто не хочет иметь у себя в кровниках такой древний род. Но вот юному маркизу пришлось бы худо.
Она, в ту пору тридцатилетняя красавица и уже вдова, увидела, что Фернан смотрит на нее. Графиня ничего не сказала. Лишь вытерла слезы и, накинув на плечи шубу, вышла на улицу. Это был первый и единственный раз, когда сеньор Де Суоза – тогда еще испуганный двенадцатилетний мальчишка – застал Графиню Сталь, как Сильвию де Турсеко называли враги, плачущей. Ни до, ни после этого случая он больше никогда не видел ее слез. Даже когда графиня хоронила своего мужа.