У локтя учителя возник Дайру, от восторга забывший и о своей обычной робости, и о правилах приличия.
– Почтеннейший Вайсувеш написал книгу «Птицы Озерного королевства»! – сообщил он хриплым от волнения голосом. – Очень хорошая книга!
Учитель бросил на мальчишку укоризненный взгляд, а гость просиял:
– Как приятно это слышать! Да, в птицах немножко разбираюсь. А здесь, возможно, смогу осуществить давнюю мечту.
– Какую же, если не секрет?
– Создать чучело болотной совы... ах, какая интересная птица! Я приехал два дня назад и, не успев даже подыскать себе дом, прямо на постоялом дворе начал справляться, кто мог бы добыть для меня эту птицу. Но стоит при здешних жителях произнести слова «болотная сова», как они цепенеют с разинутыми ртами, словно из них самих кто-то чучело набил. Даже глаза становятся стеклянными!
– Понятно, – кивнул Охотник. – Боятся одного древнего демона.
– Слышал, слышал, – отмахнулся чучельник, – Совиное Божество... Пусть так, но при чем здесь обычные птицы?
– Люди боятся ненароком убить одного из слуг демона.
– Что за вздор! Неужели и ты, знаменитый Охотник, тоже боишься?
– А почему бы и нет? – обманчиво ровным голосом сказал Шенги. – Я встречался с Совиным Божеством и...
На стол перед гостем легла жесткая черная лапа.
Охотник привык к разной реакции малознакомых людей – от откровенного ужаса до назойливого любопытства. Но Вайсувеш повел себя не так, как другие. Нагнувшись над когтистой пятерней, быстро осмотрел ее, поднял голову – глаза полны были горькой, какой-то детской обиды – и возмущенно произнес:
– Неправильная лапа!
– Что? – опешил Охотник.
– Не совиная. Пятипалая человеческая кисть, только с когтями. А у совы лапа оперена до когтей. И четыре пальца: два смотрят вперед, один – назад, а четвертый может отводиться вперед, назад и вбок. Очень удобно хватать добычу.
И Вайсувеш обрушил на слушателей водопад сведений о совах. Он знал о птицах куда больше, чем надо чучельнику. Говорил не только о мягком и рыхлом оперении сов, под которым крепкое тело кажется толстым и неуклюжим, но и о гнездах, о сложном брачном ритуале, похожем на воздушную игру в пятнашки; о сухих тревожных криках и о грозной бесшумной охоте. Да, во тьме сова страшна! Она не преследует, а подкарауливает жертву, возникая из мрака словно рок, словно смерть!
Шенги невольно заслушался. Слова гостя тревожили его, поднимали из глубин памяти то, что хотелось забыть: ночь, берег, серый алтарь и бесшумная мягкая тень над ним...
От тягостных воспоминаний Охотника отвлек хохот ребятишек: чучельник едва не свернул себе шею, показывая, как далеко может повернуть голову сова.