— М-м-м?
Где-то на задворках моего сознания пронзительно вопила одна из ласок с детской лампы: он купил тебе билет в Париж! Он купил тебе билет в Париж!
— Ну… — Билл вздохнул. — Я представлял себе так. Приглашение от очаровательного, таинственного, притягательного англичанина Пьера Дюбуа — куда более интересного, чем я, — приглашение провести с ним романтические выходные на левом берегу Сены. А в аэропорту ты узнала бы, что Пьер — это я… Я ждал бы тебя с огромным букетом роз, и мы…
Он так и не смог выговорить «жили бы долго и счастливо».
Некоторое время мы сидели молча.
— Я понял, что ничего не вышло бы.
— Верно.
— Потому что я сообразил, что к чему.
— Ты это о чем?
— Ты не искала любви, тебе требовалась свадьба. Какая угодно. С кем угодно. Лишь бы только он не был педофилом в бейсболке задом наперед, стариком или полным уродом. И это обязательно должно произойти до того, как тебе стукнет тридцать девять лет и одиннадцать месяцев.
Меня словно ударили.
— Ты подслушивал?
Он помотал головой и еще раз вздохнул.
— Услышал. Случайно.
Я вспомнила, как открыла обувную коробку в сарае, и отвела взгляд.
— Что же, мы тогда напились, — проговорила я сквозь зубы. — Прости. Мы давние подруги, и нам случается выпить. Вот так.
— Дело не только в этом. Ты ведь и писала…
— Например?
— Как только найдешь мужчину или женщину, Пьер, их надо скрутить, поставить тавро и посадить на привязь. Так гораздо быстрее получишь свадебный торт и белые замшевые туфли.
Я вскочила.
— Ублюдок!
— Т-с-с!
— Ну хорошо, я тебе шепотом скажу. Ты распечатал все это и хранил, чтобы использовать против меня!
— Ну, а ты скажи, — парировал он обычным своим голосом, — почему для тебя все мужчины — ублюдки? А потом Джоди мне рассказала, что ты в этом фильме пообещала руки на себя наложить, если к сорока годам не выйдешь замуж.
— Это была шутка, придурок ты долбаный, шутка! И пошел ты…
И все. Я сорвалась на крик. Да, и еще хлопнула дверью. Хотя перевалило за три часа ночи и это был не мой дом. Кончено. Все.
Как просто бодрствовать всю ночь, если лежишь, свернувшись калачиком в ворохе старой сырой одежды на деревянном полу сеновала.
Но в комнате Эммы я не останусь.
Как я понимаю, Билл со своей перевязанной рукой залезть на сеновал не сможет. Значит, здесь я в относительной безопасности. По крайней мере, до тех пор, пока в этой богом забытой дыре не взойдет солнце, а тогда я поймаю попутку до станции.
Ни в какой Байрон-Бэй я не поеду. Отправлюсь домой. С меня хватит. Если бы не было так темно, сыро и холодно и я не вырядилась бы в это дурацкое бархатное платье, то ушла бы прямо сейчас. Что угодно, только бы оказаться подальше от Умника Билла Макгинли.