Она уже не размахивала руками, а разговаривала с Лаймом. Лайм! Я и не представляла, что так обрадуюсь ему.
Смутившись из-за красных пятен на лице, я взбила волосы — насколько возможно было взбить эти рыжие перья.
— Еще кому-нибудь шампанского? — спросила Кайли и услужливо ушла.
Лайм посмотрел на меня. В упор.
— Ты был в Перте, — невпопад брякнула я.
— Ты заметила.
Я не настолько близко знакома с ним, чтобы спрашивать, что случилось, — и все-таки спросила.
— А ты посмотри на это с моей точки зрения, — сказал он и резким движением запустил комочек хлопьев в сторону пруда.
— Что? Я тебе бог знает сколько писем послала… И ведь послала, ублюдок.
— Разве?
Я посмотрела на выражение его лица, обдумала это… Электронная почта. Я. Новый компьютер. Полный компьютерный чайник. О нет.
— Да, я посылала, только если ты не получал…
— Я пригласил тебя на выступление — ты убежала, никаких вестей от тебя не было, ну… — Лайм пожал плечами.
Потом он пробормотал что-то про то, что вечно его тянет к сукам, а может, про то, что его вечно тянет к букам, — и ушел.
Если большую часть половозрелой жизни привыкаешь к тому, что от тридцати процентов мужчин взаимности не дождешься, то открытие, что и ты можешь наколоть их, оказывается изрядным шоком. И если посмотреть на случившееся глазами Лайма, картина получается довольно скверная. Он приглашает меня в клуб — ну ладно, пусть вместе с мини-юбочными обитательницами Сиднея, но ведь приглашает, — и я оттуда сбегаю. Потом от меня ни слуху ни духу — спасибо моей компьютерной грамотности. Получается, я действительно выгляжу бессердечной сукой.
Надо все ему объяснить. И не только насчет писем, которые он так и не получил, — я должна объяснить Лайму все насчет Дэна. Потому что если у нас что-нибудь заладится, то рассказать про Дэна рано или поздно все равно придется. Словом, я позвонила Лайму, долго что-то смущенно мямлила, и наконец, после моих вымученных «ха-ха-ха», мы договорились: прихватываем что-нибудь съестное и устраиваем пикник в Ботаническом саду. Я сомневалась, что туда можно приносить спиртное, но нам явно не мешало выпить; в общем, бутылку я на всякий случай с собой прихватила.
Лайм опоздал, а я пришла с запасом. И добрых минут двадцать у меня только и было дела, что пялиться на пространные ботанические описания деревьев. Вот бы и людей подгонять под такую классификацию. Только представьте: Дэниэл Хоукер — Эмоциус Кретинус. Джейми Стритон — Да-мус Манипулирус. Филип Зебраски — Фаллос Одер-жимус. Надо же, сколько времени сберегли бы мы с Хилари еще с 1982 года (начало нашей личной жизни), если бы мужчины расхаживали с металлическими ярлычками на головах — вот как эти деревья.