Сказал, как отрезал.
Клер лишилась дара речи. Не услышав ответа, Николас прикоснулся к ее руке.
— Нам обоим будет полезно побыть вне стен этого дома.
Он давал ей еще один шанс. Но Клер не могла воспользоваться им.
— Я не поеду. — Слетевшие с ее губ слова прозвучали слишком резко. Она посмотрела на пасмурное небо. — Не думаю, что и тебе следует ехать.
— Пытаешься манипулировать мной, Клер?
— Нет. — Она испуганно посмотрела на него. — Ты ведь знаешь, что я не люблю океан.
— Ну хватит. — Он стиснул зубы, видимо, стараясь сдержать свои эмоции, и лишь после паузы добавил: — Ты поедешь со мной сегодня. Я настаиваю.
— Нет.
— Но это же глупо!
— Что бы ты ни думал, я не изменю своего решения.
Довольно долго они просто мерили друг друга взглядами. Потом, выругавшись, он встал и вышел из кухни, громко хлопнув дверью.
Когда поздно вечером Николас вернулся, Клер с криком бросилась ему навстречу:
— С тобой все в порядке? Что произошло? Я едва не сошла с ума, переживая за тебя. — Ее лицо было бледное как мел, в глазах застыл страх.
Николас взглянул на ее взволнованное лицо. Они расстались, разругавшись в пух и прах. Он пожалел об этом сразу после ухода, и сейчас ее беспокойство тронуло его до глубины души. Последние остатки гнева тут же улетучились, оставляя лишь жгучее желание прижать ее к себе. Примириться.
— Мы попали в ужасный шторм. Нам не сразу удалось пришвартовать яхту в гавани.
Он откинул со лба мокрые волосы. Ему пришлось приложить немало усилий, чтобы добраться домой живым и невредимым, но Клер вовсе необязательно знать об этом.
Она посмотрела на его руку и побледнела еще больше.
— Ты поранился.
— Ничего особенного. — Он опустил взгляд на глубокую царапину, которая простиралась от локтя до самого запястья. — Всего лишь царапина.
Она едва не задохнулась от волнения и возмущения.
— Да как ты смеешь называть это царапиной? Как ты смеешь так рисковать жизнью? Ты ведь мог погибнуть.
— Эй! — Он протянул к ней здоровую руку. — Не надо сгущать краски.
— Неужели?! — Слезы стояли у нее в глазах, угрожая вот-вот хлынуть ручьем. — Я могла потерять тебя. И очень волновалась весь вечер.
В этот момент Николас понял по крайней мере две вещи. Во-первых, несмотря на то, что жена по каким-то непонятным причинам отказывалась делить с ним постель, она все же беспокоилась о нем. И, во-вторых, он и сам сильно переживал за нее. Причем гораздо сильнее, чем он думал.
И все-таки его чувства нельзя назвать любовью. Он тут же отбросил эту крамольную мысль. Партнерство — вот нужное слово! И тем не менее ему хотелось нежно обнять ее, успокоить, приголубить… Забыть о последних двадцати четырех часах и начать все заново. Если это, конечно, возможно.