– Отвечайте на вопрос, – повернулся Мейсон к свидетелю.
– Да, я готов участвовать в подобном эксперименте.
– Если судья Пурлей предоставит свою машину, вы будете участвовать в эксперименте?
Клод Драмм вскочил на ноги:
– Теперь задан уже другой вопрос, ваша честь. Сейчас адвокат защиты спрашивает, не осмелится ли он, а будет ли участвовать в эксперименте.
– Если вы протестуете, я принимаю ваше возражение, – постановил судья Маркхэм.
Мейсон повернулся к присяжным:
– В таком случае у меня больше нет вопросов.
– Больше нет вопросов? – переспросил Клод Драмм.
– Нет. Факт говорит сам за себя, – ответил Мейсон. – Вы боитесь провести эксперимент в тех же условиях.
Судья Маркхэм постучал молоточком по столу.
– Господин адвокат, я попросил бы вас не переходить на личности и обращаться к суду, а не к противной стороне, – заметил судья Маркхэм.
– Простите, ваша честь, – сказал Мейсон, но в его голосе не слышалось ни доли смирения, в глазах поблескивали огоньки задора.
Клод Драмм уставился на Мейсона, в задумчивости нахмурив лоб.
– Ваша честь, – обратился к судье Драмм, – могу ли я попросить суд отложить слушание дела до десяти часов завтрашнего утра? Я несколько удивлен неожиданным поворотом, который приняло дело.
– Вы удивлены не больше, чем суд, – сказал Маркхэм. – Приятно удивлен, должен признаться. Обычно слушания дел об убийстве растягиваются надолго, поэтому такое быстрое развитие событий стало для нас новостью. Ваша просьба будет удовлетворена, господин заместитель окружного прокурора. Заседание откладывается до завтрашнего утра, до десяти часов. Господа присяжные должны помнить, что они не имеют права обсуждать дело между собой или позволять кому-либо обсуждать его в своем присутствии.
Судья стукнул молоточком по столу.
Мейсон повернулся и посмотрел прямо в темные глаза Фрэнсис Челейн.
Он ободряюще улыбнулся ей.
Роб Глиасон, сидевший рядом со своей женой, казался измученным и изможденным, события последних дней явно сказывались на нем. Это был комок нервов, его глаза наполнял страх.
Девушка же оставалась спокойной и собранной, ее взгляд ничего не выражал. Она высоко держала голову.
Мейсон склонился к ней.
– Пожалуйста, верьте в меня, – сказал он.
И лишь только тогда она улыбнулась. В ней стали заметны перемены, происшедшие за время испытаний, выпавших на ее долю. В улыбке проглядывала грусть, а на лице – намек на появляющуюся способность терпеть, которой раньше в ней не наблюдалось. Она ничего не ответила, но ее улыбка сказала о многом.
– Можно перекинуться с вами парой слов, сэр? – спросил Роб Глиасон. – С глазу на глаз?