К ним подошел помощник шерифа и дотронулся до плеча Фрэнсис Челейн. Мейсон повернулся к нему и попросил:
– Подождите секундочку, пожалуйста. Мне надо переговорить с клиентом.
Адвокат отвел Роба Глиасона в сторону.
– Все черно, не так ли? – шепотом произнес молодой человек.
Мейсон пожал плечами.
– Если дело обернется против нас, я все возьму на себя.
– Что вы хотите сказать?
– Я во всем признаюсь и возьму вину на себя. Я хочу освободить Фрэн от какой-либо ответственности.
Мейсон неотрывно и безжалостно смотрел в глаза Роба Глиасона.
– До этого дело еще не дошло, – сказал адвокат. – И не дойдет. Держите язык за зубами.
Мейсон дал сигнал охранникам, что разговор окончен.
Харри Неверс сидел за столом Мейсона напротив адвоката.
Журналист постриг волосы, чисто побрился, надел только что отглаженный костюм. Он закинул ногу на ногу и оценивающим взглядом рассматривал Мейсона.
– Естественно, я окажу тебе услугу, если это в моих силах, – сказал журналист. – Наши к тебе настроены благосклонно. Ты нам здорово помог с интервью с Фрэнсис Челейн.
– Я хочу, чтобы ты сделал упор на том факте, что заместитель окружного прокурора секретно проводил эксперименты с целью определения, говорит Дон Грейвс правду или нет.
Неверс кивнул и зевнул.
– Насколько я понял, мы должны намекнуть между строк, что заместитель окружного прокурора не стал бы проводить эти эксперименты, если б ему в голову не закрались сомнения об убедительности доказательств?
Мейсон утвердительно кивнул.
– Ну, это уже сделано, – свойственным ему бесстрастным, монотонным голосом сообщил Харри Неверс. – Эту услугу я оказал тебе заранее.
– Прекрасно, но это еще не все. Я хочу, чтобы ты сделал упор на тех событиях, что имели место перед закрытием слушания, – заместитель окружного прокурора отказался провести эксперимент в идентичных условиях.
– Ладно. Что за этим стоит?
– За чем? – спросил адвокат.
– За экспериментами.
– Сам посуди. Клод Драмм проводил эксперимент. Это показывает, что он сомневался в способности свидетеля рассмотреть тех, кто находился в кабинете. Более того, теперь Клод Драмм отказывается от эксперимента в точно таких же условиях, как в ночь убийства.
– Чушь, – сказал репортер. – Так ты можешь рассуждать перед присяжными, но я-то спрашиваю тебя, что за всем этим стоит.
– Ничего не стоит, – ответил Мейсон.
– Черта с два! Не думай, что я для тебя собираюсь каштаны из огня вытаскивать. Ты мне помог, и я тебе помогу, но не рассчитывай, что сможешь моими руками жар загребать. Я не намерен из-за тебя обжечься, если только я не уверен, что каштан не стоит того, чтобы тянуть за ним руку.