Роун в гневе сжал кулаки, готовый броситься на глуна, но того уж и след простыл.
Он до конца наблюдал за танцем, хотя и не получал от него прежнего удовольствия. Роун знал, что у Стеллери было много мужчин, вернее, даже не мужчин, а так, разного рода самцов. Но Роун знал и другое — никакая она не проститутка, а отныне и вообще у нее будет только один мужчина, это он сам — Роун.
Выступление Стеллери закончилось, и Роун стал ее ждать. Но она так и не появилась. Она опять исчезла.
Он безрезультатно пытался найти ее в этом ревущем хаосе, среди палаток и канатов, хлопающих на ветру знамен и ярких огней, в этой вопящей толпе, которая словно грязный поток хлынула на арену и в палаточный городок. Он расспрашивал о ней встречных, но в ответ получал либо презрительное фырканье, либо оскорбление Наконец какое-то жирное существо в серебряном парике проводило его в ее уборную.
Однако и там ее не оказалось. Совершенно растерявшись, Роун не знал, что делать. Оставалось лишь прислушиваться к своему непростому, чуть поколебленному чувству. Но наперекор всему Роуну хотелось вновь обрести веру в Стеллери.
— Куда она пошла? — спросил он у Хелы, делившей со Стеллери уборную. — Ты ее видела?
С удлиненными и сильно накрашенными глазами, стройная и грациозная, Хела отдаленно напоминала гуманоидную ящерицу. Она легонько хлопнула Роуна театральным хлыстом и показана маленькие зубки.
— Айск пришел и забрал ее. Он кое-что хотел. Она скромно уставилась в пол и хитрым движением мускулов выгнула свои веки вверх.
— Обычно он берет меня, — добавила она.
— Чего он от нее хотел?
— Чтобы она ему станцевала!
— Куда они пошли? Ты видела?
— Нет, но Айск разместился в секторе „С“, — накладывая бордовую краску на чешуйки губ, раздраженно ответила Хела.
Через ринги, сквозь толпу, во время продолжающегося представления, он пробирался на другую сторону арены. Он заметил уродливое лицо Нага, который окликнул его, но Роун даже не повернулся в его сторону. Где-то глубоко внутри засел в нем липкий страх, какое-то беспокойное чувство, он даже себе не мог объяснить какое.
А на арене, на потеху зрителям, пушки расстреливали шута; в воздухе запахло порохом. Огни вспыхивали и снова угасали, разноцветные светящиеся пятна расстилались ковром по арене в калейдоскопе танцующих узоров. Роун миновал большую палатку и вошел в соседнюю, маленькую, где расположились рабочие. На бочонке, поставленном на попа, сидело сморщенное существо оливкового цвета, обнявшее свою огромную грязную морду обеими руками.
— Где Стеллери? — спросил Роун. Старик медленно вздохнул.