— Сесилия… — Да.
— Ты выглядишь… моложе. Ты что, покрасила волосы?
Сердце Сесилии упало. Конечно, она выглядит моложе, несколько лет тому назад она прошла омоложение, но Кевил знал об этом. Они были близки с ним после этого.
— Омоложение, Кевил, — быстро сказала она. Ей было трудно снова посмотреть на него, но иначе нельзя. — Мне так жаль, что меня не было здесь, когда все это случилось.
— И мне… тоже жаль. Я ничего… не могу… вспомнить.
Интересно, этот замедленная речь — следствие травмы или действие препаратов?
Сесилия осмотрелась, но никаких коробочек или пузырьков не заметила.
— Я ездила к Ронни и Рафаэлле, — сказала она и обрадовалась, заметив, как загорелись его глаза.
— Как… они?
— Прекрасно, только их очень подвели поставщики. — Она все подробно рассказала, но постоянно следила за выражением его лица. Иногда он вдруг становился прежним Кевилом: глаза светились, лицо было сосредоточенным, потом внезапно вздрагивал и словно обмякал. Тогда она останавливалась и ждала, когда собеседник вновь сможет сосредоточиться.
— Ты… и вправду… здесь и разговариваешь со мной. — Он улыбнулся искренне, от всего сердца.
— Конечно.
— Ты… все… понимаешь…
— Не совсем, Кевил. Но я знаю, что с тобой нужно разговаривать.
— Да. А они все… задают мне вопросы… какие-то тесты… Я ничего не помню…
— Терпеть не могу эти тесты, меня тоже мучили ими.
Сесилия вспомнила, как сама прошла через нечто подобное. Ох уж эти идиотские вопросы и тесты!
— Назовите три овоща и пять фруктов…
— Назови главного администратора группы защиты окружающей среды Эксет, — вставила Сесилия, словно продолжая тест.
— Сильвестер Конселлайн, — тут же ответил Кевил, но потом взгляд его опять померк. — Правильно?
— Уместный вопрос, — продолжала Сесилия, — и мне бы очень хотелось получить на него ответ. Как я тебе говорила, Ронни и Раффа оказались фактически отрезанными от всего мира на этой планете Эксет-24, а Брюн сказала мне, что планета входит в состав группы колоний Эксет. И мне очень интересно, кто же несет ответственность за недопоставки грузов на планету, за прерванную связь и так далее.
— Возможно, и не Сильвестер, — Кевил словно проснулся. — Большую часть своей жизни он пытался убедить всех вокруг в том, что он великий композитор, и ненавидел подписывать бумаги.
В дверь постучали, и показался медбрат с тем самым выражением лица, которое Сесилии так не нравилось.
— Серу Мэхонею нужно отдохнуть, мадам. Может, вы заедете в другое время?
— Вы можете быть свободны, — ответила ему Сесилия. — Я справлюсь, я сама прошла через все это.